Бернар Вербер - Микролюди

– Нет.

– Почему?

– Мы должны приоткрыть наши достижения всему миру, а в чем наша выгода? Чтобы быть счастливыми и успешными, давайте жить в тайне, – говорит он, не оборачиваясь.

Но полковника Овиц не так-то легко привести в замешательство.

– На этой стадии развития мы страдаем от недостаточного повышения стоимости нашего бренда. Описание нашей деятельности в СМИ позволит склонить чашу весов в нашу пользу.

– И не рассчитывайте на это. Журналисты постараются вас очернить. Это их ремесло, они же питаются падалью.

– Поскольку вы президент, а я только… глава предприятия, мне нужны коммуникация и реклама.

Президент Станислас Друэн наблюдает в окно, как его жена Бенедикт, сидя на лавочке с ноутбуком на коленях, разговаривает по смартфону.

– Вы хотите выйти из подполья… на обозрение всему свету?

– Скажем лучше: взять на себя ответственность за свой выбор.

Глава государства отходит от окна и садится за стол. В своем мягком кресле он чувствует себя в позиции силы.

Он открывает ящик стола, вынимает оттуда шкатулочку, инкрустированную слоновой костью, – ее подарил президент Танзании, – затем достает оттуда все необходимые принадлежности: саше с кокаином и серебряную трубочку. Он делает три дорожки кокаина и старательно вдыхает их. Наркотик обжигает ноздри, проникает в кровь, согревает горло и, приятно возбуждая мозг, дает ощущение, что он мыслит быстрее.

– В конце концов «Пигмей Прод» – это отныне частное предприятие, не так ли? Мы, я хочу сказать, государство, имеем только 49 % капитала компании.

Он вытирает ноздри. Как всегда, этот продукт вызывает у него ощущение всемогущества, смешанного с чувством глубокого одиночества. У него возникает желание объявить себя властителем всего мира и одновременно совершить самоубийство. Именно это парадоксальное ощущение, кстати, думает он, и лежит в основе его пристрастия к наркотику.

– Я хотела получить ваше согласие, господин президент, поскольку именно вы являетесь основателем проекта миниатюризации человеческих существ.

– Просто ради любопытства, напомните-ка мне, в чем состоит выгода для нас, если мы покажем сверхсекретные лаборатории широкой публике.

Женщина приподнимается на подушках, которые положены на кресло хозяином для ее удобства:

– Мы существуем уже целый год, наши акции котируются на бирже, мы хотели бы привлечь и инвесторов, и клиентов для оптимизации роста нашей фирмы. В капиталистической системе, законам которой мы подчиняемся, рекламная кампания нашего предприятия «технологий будущего» просто необходима.

Друэн долго вдыхает, а затем бормочет:

– Вы можете делать что хотите, даю вам свое благословение. Но я принимаю вас здесь не для того, чтобы разговаривать о росте компании. Вы это знаете.

Наталья Овиц в смущении опускает глаза.

– Наталья… я всегда любил, когда вы предлагали мне свое видение будущего. А сейчас мне кажется, что вы говорите, как все эти промышленники, которых я принимаю и которые просят денег или поддержки в СМИ и в конце концов заставляют меня соглашаться с увольнениями своих работников…

– Мы скорее находимся в фазе найма новых работников, господин президент.

Он раздумывает, взять ли еще кокаина, потом вновь подходит к окну. Его жена ушла, но его министр сельского хозяйства спорит в саду с министром образования, подсовывая ему под нос какие-то документы.

Он наблюдает за тем, как к этим двум министрам присоединяется третий, министр внутренних дел, и все трое сравнивают графики. Президент делает недовольную мину:

– Мне казалось, что, в то время как все мои коллеги страдают близорукостью и видят проблемы только в краткосрочном плане, я, и только я, благодаря вам, Наталья, мог рассматривать более отдаленные горизонты времени. И просто кружится голова, когда думаешь не о своих избирателях, а о будущих поколениях.

Она не откликается.

– Почему вы больше не говорите мне о семи вариантах развития, Наталья?

Он оборачивается и подходит к ней ближе с взглядом, полным надежды.

– Возможно, у меня есть одна идея, – наконец говорит она. – Слышали ли вы об «Игре Ялта»?

– Ну, конечно, я знаю о Ялтинских соглашениях 1945 года между тремя главами государств-победителей во Второй мировой войне: Рузвельтом, Сталиным, Черчиллем… А какое они имеют отношение к этому?

– Они вдохновили на создание игры в шахматы, но не с участием двух игроков – черные против белых, – а с тремя игроками. Белыми, черными и красными.

Президент медленно усаживается в свое кресло и дает своей собеседнице знак продолжать.

– Шахматная доска в этой игре имеет треугольную форму. С тремя игроками, и это не просто «хорошие» против «плохих», а те, кому удалось договориться друг с другом, против того, кто не сумел ни с кем договориться.

– Таким образом, в начале игры не следует иметь слишком заметного перевеса, иначе двое других будут вас бояться и вступят против вас в сговор?

– Действительно, нужно играть более…

– …изощренным способом?

– Нет, более тонко. Но эта игра в шахматы с тремя игроками заставила меня придумать другую игру, тоже в шахматы, но не с тремя, а с семью игроками…

Глаза Натальи блестят.

– Игра в шахматы, которая включила бы в себя семь путей будущего развития? – спрашивает он.

– Точно! Семь лагерей, которые представляли бы семь путей возможного будущего развития для человечества. И мы могли бы записывать, как при игре в шахматы, ходы каждого из участников, их продвижение к цели, их успехи и неудачи. Для этого потребовалась бы доска с семью сторонами.

Он улыбается:

– Я восхищаюсь вашим стратегическим чутьем и чувством перспективы, дорогая Наталья, но я не слишком хорошо понимаю, каким образом…

Она слезает с кресла, где сидела высоко, как на насесте:

– Ну, зачем же ждать, я могу вам сделать эту игру сейчас же. Попросите своих секретарей принести мне баллончик с краской, достаточно толстую плоскую деревянную доску и фломастеры.

Заинтересовавшись, он выполняет указания, и уже через несколько минут она показывает ему доску, расчерченную на клеточки.

– Это что за рисунок? Можно сказать, семисторонний полигон с черными и белыми клеточками.

– Точнее сказать, это семиугольник, септагон. Фигура с семью сторонами. Поскольку на шахматной доске с двумя игроками 64 клетки, то я делаю вывод, что на каждого игрока приходится 32 клеточки. И думаю, для семи игроков число клеток должно составить 7 × 32 = 224 клетки.

Президент заинтригован:

– А фигуры? Для семи игроков их нужно много.

Наталья раскрашивает фигуры фломастерами, которые ей принесли.

– Черный, белый, красный… синий, зеленый, желтый, фиолетовый.