Орсон Скотт Кард - Дети разума

– Ты что, уже японский выучил? – поинтересовалась она.

– Джейн мне переводит. Очень странные люди.

– Это древняя форма театра, – объяснила Ванму.

– Скучища страшная. Что, неужели эти вопли должны пробудить в зрителе какой-то отклик?

– Проникнув в смысл истории, – произнесла Ванму, – ты обнаружишь, что они выкрикивают слова, произносимые твоим собственным сердцем.

– Ага, стало быть, наши сердца изъясняются, говоря нечто вроде: «Я ветер, прилетевший с холодных снегов высоких гор, а ты тигр, чей рев оборвет хладный клинок моих морозных очей, когда ты содрогнешься и падешь замертво»?

– Вот он ты, – фыркнула Ванму. – Только и знаешь, что хвастать да насмешничать.

– Я круглоглазый вспотевший человек, воняющий, словно разложившийся труп скунса, а ты цветок, который не преминет завянуть, коль сей же миг я не приму благоухающую щелоком и аммиаком ванну.

– Глаза только в воде не открывай, – посоветовала Ванму. – Эти штуки жгутся.

Компьютера в квартирке не оказалось. Может быть, головизор использовался как компьютер, но если это и так, то Ванму все равно не знала, как с ним обращаться. В доме Хань Фэй-цзы Ванму не встречала подобных пультов управления, что неудивительно. Люди Пути старались не перенимать дизайн других миров. Ванму даже не знала, как выключить звук. Ладно, не важно. Она опустилась на циновку и попыталась вспомнить все, что узнала о японцах из курса истории Земли, преподанного ей Хань Цин-чжао и ее отцом Хань Фэй-цзы. Она понимала, что ее образование оставляет желать лучшего, поскольку обучением какой-то презренной служанки, которой она была до того, как попала в дома Цин-чжао, никто, естественно, не занимался. Поэтому Хань Фэй-цзы посоветовал ей не тратить время на формальный курс обучения, а следовать своим интересам и изучать то, что ее в первую очередь интересует: «Твой ум не испорчен традиционной системой образования. Ты должна открыть собственный путь к сердцу каждой дисциплины». Несмотря на кажущуюся свободу, Фэй-цзы вскоре продемонстрировал, что он весьма въедливый и дотошный преподаватель, даже когда ученик выбирает предметы по собственному желанию. Что бы она ни изучала в истории, какие бы биографии ни читала, он все время засыпал ее вопросами, настаивал, чтобы она делала собственные выводы, после чего разбивал ее доказательства в пух и прах. Если же она меняла точку зрения, он с не меньшей настойчивостью требовал, чтобы она обосновала свою новую позицию, даже если мгновением раньше он отстаивал те же самые принципы. В результате, даже обладая неполной информацией, Ванму старалась осмыслить, пересмотреть ее, отбросить старые заключения и выдвинуть ряд новых выводов. Так что Ванму не нуждалась в сережке, шепчущей на ушко. Закрыв глаза, она могла продолжить свое образование, ибо даже с расстояния многих световых лет до нее доносились словно случайные вопросы Хань Фэй-цзы.

Актеры отыграли пьесу задолго до того, как Питер вымылся. Но Ванму этого даже не заметила. Ее размышления прервал голос, донесшийся из головизора:

– Желаете ли вы, чтобы вам показали очередную голозапись, или, может быть, вы хотите подсоединиться к обычной программе?

На мгновение Ванму почудилось, что голос принадлежит Джейн, но потом она поняла, что это просто говорящее меню головизора.

– Новости входят в программу головидения? – спросила она.

– Какие именно новости желаете? Местные, региональные, всепланетные или межзвездные? – уточнила машина.

– Начнем с местных, – сказала Ванму.

Она практически ничего не знала об этой планете. Пришло время познакомиться поближе.

Когда Питер, чисто вымытый и одетый в один из модных местных костюмов, которые доставила ему Джейн, наконец вышел из ванной, Ванму с увлечением следила за ходом процесса над какими-то людьми, которых обвиняли в чрезмерной эксплуатации богатой рыбной области в нескольких сотнях километров от города, куда они прибыли. В каком же они городе находятся? Ах да, в Нагойе. Поскольку Джейн проставила в графе «Место жительства» фальшивых документов именно этот город, флайер, разумеется, сюда их и доставил.

– Все планеты одинаковы, – пожаловалась Ванму. – Люди хотят есть рыбу из моря, а кто-то все время стремится выловить больше рыбы, чем океан способен произвести.

– Какая разница, выйду я на рыбалку завтра или выловлю тонной больше сегодня? – в ответ заявил Питер.

– Если все так будут поступать, то… – Она резко замолкла. – Понимаю. Ты приводишь доводы, которые любит приводить всякий человек, не желающий признавать собственную вину.

– Как я тебе? Красавец, правда? – спросил Питер, поворачиваясь кругом и демонстрируя свободный и в то же самое время облегающий наряд.

– Цвета слишком яркие, – оценила Ванму. – Ты словно кричишь во всю глотку.

– Не-а, – поправил ее Питер. – Весь смысл в том, чтобы вопить начинали люди, меня увидевшие.

– А-а-а-а, – тихонько протянула Ванму.

– Джейн утверждает, что на самом деле это весьма и весьма консервативный костюмчик – для человека моего возраста и моего рода занятий. Мужчины в Нагойе славятся своей павлинообразностью.

– А женщины?

– Они все время ходят с голой грудью, – заявил Питер. – Потрясающее зрелище.

– Врешь ты все. Пока мы летели сюда, я не видела ни одной голой женщины и… – Снова она замолкла на полуслове и, нахмурившись, посмотрела на Питера. – Ты что, серьезно вознамерился убедить меня, что каждое твое слово – ложь?

– Я решил, что стоит попробовать.

– Не валяй дурака. У меня нет груди.

– Просто у тебя маленькая грудь, – пожал плечами Питер. – А чем отличается маленькая грудь от большой, ты сама знаешь.

– Я не намерена обсуждать свое тело с мужчиной, разодетым как дикий, потерявший всякое чувство меры попугай.

– Местные женщины одеваются очень безвкусно, – сказал Питер. – Печально, но факт. Положение обязывает и все такое прочее. Как и старики. Только мальчикам и юношам дозволяется наряжаться как павлины. Мне кажется, яркие цвета призваны успокаивать женщин. Эй, да этот парень ничего серьезного не затевает! Поиграйся с ним или иди своей дорогой. Нечто вроде того. Я думаю, Джейн выбрала этот город специально, чтобы напялить на меня эти одеяния.

– Мне хочется есть. Я устала.

– И что более насущно? – уточнил Питер.

– Есть хочу.

– Имеется виноград, – предложил он.

– Который ты даже не удосужился вымыть. Это говорит твое неуемное желание смерти.

– На Священном Ветре насекомые знают свое место и стараются не высовываться. Никаких пестицидов. Гарантия Джейн.

– На Пути тоже не было пестицидов, – напомнила Ванму. – Но все равно мы мыли фрукты, чтобы не наесться бактерий и всяких одноклеточных тварей. Дизентерия не самая приятная штука.