Михаил Курушин - Мадрид. Город солнца

«Выстроенный квадратом, огромный и с самыми массивными стенами, он легко может служить надежною крепостью, и не мудрено, что при военных возмущениях Мадрита всегда стараются, та или другая сторона, овладеть почтовым домом и укрепиться в нем» . Таким увидел Дом почты В.П. Боткин в 1845 году.

Через два года здесь обосновалось Гобернасьон – Министерство внутренних дел, ставшее центром политической жизни Мадрида и всей Испании. А жизнь в то время в стране была весьма неспокойная. За подтверждением снова заглядываем в боткинские «Письма»: «Как бы вы ни были расположены к созерцательной, художнической жизни, как бы вы ни чуждались политики, в Мадрите – вы брошены насильно в нее. С кем бы ни заговорили вы, слово el gobierno (правительство) будет если не первым, то уж верно вторым, которое вы услышите. Кроме политики, нет разговора; если она наводит на вас скуку, вы осуждены на самые вялые беседы о театре и тому подобное. El gobierno для испанца не есть какое-нибудь отвлеченное понятие: нет! здесь каждый чувствует его на себе, ибо каждый принадлежит к какой-либо партии… Политика здесь – занятие постоянное, потому что тревога, смута составляют здесь нормальное положение общества».

Мадрид, как и вся страна, несколько десятилетий подряд бурлит в водовороте войн, переворотов и бесконечных революций, завершившихся реставрацией непрочной власти Бурбонов. Тлеющий очаг кризиса вновь заявил о себе к концу XIX века. Постоянный переход власти в правительстве от консерваторов к либералам и обратно достиг своего апогея в 1912 году, когда 12 ноября неподалеку от Дома почты, у витрины книжного магазина «Сан-Мартин» (Librería San Martín) на углу Калье-де-лас-Карретас (Calle de las Carretas) молодым анархистом был застрелен либеральный председатель правительства Хосе Каналехас. Монархия и правительство в очередной раз оказались в упадке, неуклонно ведущем страну к полному краху.

Дом Почты

14 апреля 1931 года с балкона Министерства внутренних дел провозгласили Вторую Испанскую республику, в результате чего монархию упразднили, а король Альфонсо XIII (1886–1941) ночью покинул страну, сев в гоночный автомобиль. В тот момент ликованию мадриленьос не было предела, но через несколько лет грянет жестокая Гражданская война, которая перечеркнет надежды на светлое будущее. В июле 1936 года, когда войска мятежного генерала Франко будут пробиваться к республиканскому Мадриду, микрофоны министерства внутренних дел в Доме почты едва не взорвутся от надрывного крика депутата кортесов Долорес Ибаррури, знаменитой Пасионарии: ¡No pasarán! («Они не пройдут!»), повторившей лозунг французского генерала Робера Нивеля, брошенный им в битве с германскими войсками при Вердене еще во время Первой мировой. Увы, через три года захвативший столицу генерал Франко не без сарказма заметит: ¡Hemos pasado! («Мы прошли!»).

После поражения республиканцев в Гражданской войне в 1939 году здание заняло Главное управление государственной безопасности, по сути, франкистская тайная полиция. В сотанос , подвалах заведения, оборудовали тюремные камеры, куда бросали «политических», не согласных с режимом. Среди узников Дома почты было много нынешних руководителей социалистической партии и коммунистов. Позже Франко издаст закон, по которому задерживать без улик можно только на семьдесят два часа, но это вряд ли облегчало участь узников – и этого времени было достаточно, чтобы выжать показания силой. Попал сюда однажды и родоначальник «нового испанского кино» знаменитый кинорежиссер Хуан Антонио Бардем, схваченный в самый разгар съемок своего известного фильма «Главная улица» (1956). «Сидели» здесь и Хуан Барранко, первый после смерти Франко мэр Мадрида, и отец нынешнего мэра Хосе Мария Руис-Гольярдон.

В ноябре 1962 года из окна верхнего этажа многострадального дома на мостовую выпал арестованный испанский коммунист Хулиан Гримау. Поговаривали, что его во время допроса сбросили работники службы безопасности Франко. Те, в свою очередь, уверяли, что арестованный выпрыгнул сам. Упавший Гримау остался жив и позже на носилках предстал перед судом, в итоге вынесшим ему смертный приговор. Существует мемориальная доска его памяти, хотя и не в Мадриде, а в Москве, закрепленная на стене одной из первых советских «хрущевок» на улице Гримау.

В наши дни Дом почты, как уже упоминалось, занимают учреждения правительства Автономного сообщества Мадрида.

Перед входом в Дом почты между столбиками с цепями прямо в тротуар вмонтирована каменная плита – «нулевой километр»( Kilómetro Cero) от которого начинается отсчет расстояний по всей Испании. Еще в XVIII столетии, в эпоху Филиппа V (1683–1746), шесть основных испанских дорог обозначили каменными вехами с указанием расстояния до Мадрида. Точкой отсчета была выбрана Пуэрта-дель-Соль, от которой в разные стороны расходились улицы, вливающиеся в основные дороги за пределами столицы. Расстояния обозначались, однако нулевой отметки не было очень долго.

Первый «ноль» в виде плиты, на которой был хорошо виден контур Испании с расходящимися из Мадрида магистралями и выбитой на камне надписью «Начало радиальных дорог» , поместили на Соль в 1950 году. Со временем сотни тысяч подошв сделали свое дело: плита сильно поистерлась, потускнела, и в сентябре 2009 года ее заменили новой.

Дядя Пепе

Сегодня «ноль» не является истинным центром города. По современным меркам, настоящий географический центр Мадрида находится в паре километров отсюда, на пересечении улиц Гойя (Calle Goya) и Серрано (Calle de Cerrano). Но поскольку официальный географический центр страны находится сравнительно недалеко – в 14 километрах от столицы по дороге на Аранхуэс, то Пуэрта-дель-Соль по праву можно считать центральной площадью всей Испании.

А теперь самое время оторваться от мостовой, тем более, что чей-то нескромный взгляд уже просверлил вас почти насквозь. Поднимите голову – дальше она сама повернется в нужном направлении. На крыше одного из пятиэтажных домов, что на восточной стороне площади, в шляпе набекрень и с гитарой в руке стоит некто Дядя Пепе (Tio Pepe), разбитной малый, известный каждому мадриленьо . Днем на ярком слепящем солнце не всегда прочитаешь слоган, растянувшийся на всю крышу, и, судя по позе дядюшки, может показаться, что он вещает нечто вроде: «Высоко сижу, далеко гляжу». Но это не так. Ночью, когда включается неоновая ретро-подсветка, разными цветами вспыхивают надписи: «Тио Пепе. Солнце Андалусии, разлитое в бутылки. Гонсалес Биасс».