Виктория Завьялова - Лучшие отели мира

Напрасно – меня посадили в самолет и отправили в Красную Поляну над Сочи. До революции она называлась Царской Поляной. Похоже, все возвращается – вместе со мной по новым трассам прокатился Владимир Путин. Правда, вместо дач здесь появились гостиницы – и среди них гранд-отель «Поляна», которую выстроил «Газпром» в долине, отвоеванной у реки Мзымты. С балконов отеля видны кавказские предгорья, поросшие мягким лесом, и наверху покрытые снегом горы.

В «Поляне» удобные и большие номера и испуганно-вежливая прислуга, которая умеет, может быть, немного меньше, чем их коллеги из европейских горнолыжных отелей, но старается намного больше. Сюда берут людей без опыта работы, то есть без отрицательного совкового опыта, который потом не снимешь с человека и пескоструйкой. Задача – создание отдельно взятого горного рая за тремя шлагбаумами. Зимой максимально приспособленного для катания лыжников и сноубордистов, летом – для прогулок в лесах Сочинского национального парка.

Каждое утро в гору от лыжной станции близ гостиницы уходят синие кабинки канатной дороги. Станция оборудована по такому последнему слову техники, что иногда хочется позвать кондуктора с билетиками, чтобы он вместо девушек за компьютерами и стоящих за их плечами системных администраторов решал твои вопросы со ски-пассами и прокатом. Но девушки, как немецкие пограничники, готовы умереть за свои компьютерные порядки. Зато в итоге тобой занимаются не как на кавказской лыжной базе, а как в гардеробной НАСА.

Инструкторы собрались сюда со всех концов России, привлеченные солнечной лыжной зимой, которая в этих горах длится с ноября чуть не до мая. В их железных руках я сделал первые шаги по синей, как снег на литографиях Ореста Верейского, трассе.

И с тех пор уходил домой только для того, чтобы погреться в финской бане или поплавать в бассейне – когда в горах темнело и становилось холодно.

Информационное табло изо дня в день обещало солнце и снег, и эти обещания, как правило, выполнялись. На трассах, проходящих в лесу и защищенных от ветра, чувствуешь себя, как на зимних аллеях Пахры или Переделкина. Они так хороши, что таят некоторую опасность. Не о лавинах речь, а о президентских катаниях. В последний раз, когда президент Путин решил подняться на гору, ее даже не закрыли – это был явный прогресс и демократизация. Зато на нее не пустили операторов подъемников тех трасс, где не катался президент, возможно, они были лицами кавказской национальности. На Кавказе это отнюдь не редкость. Но если следующего президента увлечь шахматами, в горах Поляны будет свободнее, как посвободнее стало на кортах после ухода из власти Бориса Ельцина.

«Никаких Альп не надо», – с гордостью говорили мне инструкторы. Тут они, конечно, загибают. Не стоит отказываться от Альп, равно как и от Кордильер, но возможность поутюжить Кавказский хребет тоже дорогого стоит. Даже буквально, поскольку обходится не дешевле, чем нормальный европейский лыжный курорт. Но для столичных жителей это может стать идеальным вариантом уик-енда, особенно когда гранд-отель «Поляна» свяжут в единую сеть с рейсами «Газпромавиа». Тогда, сев на самолет вечером в пятницу и избежав цепких объятий общего терминала адлерского аэропорта, вы через три часа окажетесь в своем номере, чтобы так же легко вернуться обратно в воскресенье вечером.

Возможности новой «Поляны» особенно ценишь, когда, выйдя за шлагбаумы, видишь толпы туристов, заставленные машинами площадки и задыхающиеся от старости подъемники. Начинаешь уважать людей, готовых вкладываться в перспективу.

Первое, что приходится сделать, – это перестать дышать. Во-первых, потому что высоко (и почти закладывает уши). А во-вторых, потому что открывающийся вид прекрасен. Из огромного окна в номере на 17-м этаже нью-йоркской гостиницы Ritz Carlton Central Park видно все самое главное в городе, весь сок и всю мякоть зеленого яблока.

Второе, что делает человек (когда снова начинает дышать), – бросается к золотой подзорной трубе, стоящей на подоконнике, и принимается следить за птицами.

«НюЕкр», как его называют некоторые обитатели, не знает горизонтальных мер. Все в «НюЕкре» смотрит вверх. Ко всему можно приставить гигантскую линейку и измерить. Вот, например, в здании Ritz Carlton Central Park – 34 этажа. С точки зрения этажности (многоэтажности), это, конечно, не рекорд. Зато уже начиная где-то с десятого этажа из номеров с окнами на Центральный парк открывается лучший вид во всем городе.

Те, кто придумал эту гостиницу, обрек ее частых постояльцев на хронический вуайеризм. Потому что тебе видно, а тебя – нет.

Не бойся, не бойся, дорогой гость, подойди к огромному окну в своем номере и настрой подзорную трубу. Она стоит на трех золотых ногах на подоконнике и как бы спрашивает тебя: «Что хочешь увидеть? Людей? (Чем они в парке занимаются?) Летающих, плавающих или ползучих существ?»

На том же подоконнике будет лежать большая книга – «Птицы Центрального парка» – и масса разных маленьких книжек про парк, про сердцевину большого зеленого «яблока».

Это все английские дела. Живая дичь посреди громадного города. Вот и тут, посреди «НюЕкра», в районе Центрального парка. Лебеди выбираются почти на дорогу и попрошайничают (причем, как говорят работники Центрального парка, их тут и так три раза в день неплохо кормят, просто они по натуре такие жадные – им всегда мало), золотые рыбины в озере (бывают больше метра в длину) воруют еду у лебедей, а семья опоссумов, якобы тоже живущая в парке, ждет, пока кто-нибудь из золотых рыбин не поднимется брюхом вверх, – оказывается, опоссумы падки на падаль. Опоссумов в трубу не разглядеть. Зато хорошо видны дома – справа и слева от парка. Справа можно угадывать, где какой музей. Вон – Метрополитен. А вон – MoMA, Музей современного искусства. Слева торчат скребущие небеса полувавилонские башни. Самая маленькая и скромная из них – недавно законченное лордом Фостером здание Hearst Corporation.

Но что там дома! Пока светло, надо учиться различать птиц. А когда глаза устанут искать хохлатую вертихвостку, оставьте в покое трубу и спускайтесь на второй этаж, в лаунж.