Михаил Трофименков - Убийственный Париж

Однажды дверь «Ла рулотг» распахнул скелет, похожий на Большого Жо: друзья уставились на него, как на выходца с того света. Аттиа в гестапо не прижился, перебежал в Сопротивление, но попался, его пытали. Друзья с трудом спасли его от смерти, убедив шефа гестапо Лафона отдать Жо немцам. В Маутхаузене он вел себя бесстрашно, спас многие жизни, за что получил орден. Но ноги сами привели его на Пигаль. Друзья по-своему посочувствовали: знали бы, как тебя будут мучить в лагере, сами бы тебя грохнули. Теперь банда была в сборе.

Утром 7 февраля 1946 года по авеню Пармантье ковылял жалкий старикашка — Пьеро. Поравнявшись с инкассаторами, выходившими из банка, он вытащил автомат. Ноди держал на мушке шофера, Фефе — дверь банка, Бушезейш — улицу, Аттиа страховал из засады. За минуту они взяли три миллиона. 11 февраля три бандита в военной униформе штурмовали грузовичок, перевозивший жалованье для американских солдат: эта акция принесла им еще восемь миллионов.

И понеслось. Налеты на банки, инкассаторов, почты. В неслыханном, задыхающемся ритме: 13 марта, 25 мая, 1 июня, 8 июня, 16 июля, 27 июля. И так на протяжении года! 1 августа Пьеро едва не удалось ограбление века: захват пятисот килограммов золота в банковском хранилище на улице Даро сорвался по чистой случайности. Мало того: на Лазурном Берегу Пьеро создал вторую банду, дебютировавшую 14 февраля и действовавшую в том же темпе. Оставив на парижском хозяйстве Аттиа, Пьеро на первых порах возглавил ее лично. Лишь изредка налетчики позволяли себе короткие каникулы в Провансе, где по вечерам играли в шары с жандармами.

Бешеная активность Пьеро вызвала ответный вал облав и обысков: нормальная криминальная жизнь оказалась на грани паралича. Прошел даже слух, что марсельские «крестные отцы» братья Герини «заказали» Пьеро.

Минимальный — по вине Пьеро, спьяну открывшего пальбу, — улов составил семьсот тысяч. Максимальный —

1 июля на почте в Ницце, куда Пьеро и Ноди вошли под видом маляров, — тридцать три миллиона. Все ускоряющийся ритм налетов и судьба выручки внятно не объяснены. Сколько бы ни тратили парни на машины, девок и еду, сколько бы ни пропивал и ни угощал посетителей баров Пьеро, как бы часто ни менял он пальто из верблюжьей шерсти и модные ботинки на многослойной подошве, все равно они никак не успели бы потратить шестьдесят семь миллионов девятьсот тысяч франков! Подозревают, что банда работала по заказу некоей партии, пополняя ее черную кассу. Какой партии? Да любой!

Пьеро, перекрасивший волосы в рыжий цвет, вел себя как романтик-самоубийца в белой горячке. Шлялся по ночным барам, швырялся деньгами, размахивал стволом, умыкнул, избил, но не изнасиловал, а просто выкинул из машины кинозвезду Мартин Кароль. А назавтра якобы прислал ей шикарный букет роз с извинениями. 14 июля, отстреливаясь, вырвался из засады в марсельском отеле и укрылся на хазе. Но вечером, зная, что округа оцеплена, отправился в людный бар: патриот, он курил только синие «Голуаз», а на хазе запасли лишь американские сигареты. Попав в облаву, бежал из участка, вырвав у полицейского автомат. Избавившись от оружия, изобразил невинного прохожего, организовал и направлял погоню за самим собой. А через два дня уже атаковал банковский фургон.

Полицией, похоже, руководил «комиссар Жюв». 25 сентября, узнав, что банда гуляет в ресторане на берегу Марны, триста пятьдесят «фликов» окружили его. Но ресторан был пуст. Инспектор, вымещавший ярость на хозяине, заметил мальчика, купившего шесть пачек синих «Голуаз». Вот он — след Пьеро! Проследив за гаврошем, «флики» окружили ресторан, в который он их привел, и для начала подстрелили вышедшего на улицу пьяницу: им показалось, что тот достал из штанов не член, а револьвер. Янки из военной полиции, приглашенные коллегами полюбоваться на их триумф, хохотали и аплодировали, сравнивая происходящее с бурлесками Мака Сеннета. Клиенты ресторана попадали под столики, а кто-то, решив, что их атакуют бандиты, вызвал жандармов, в перестрелке с которыми полиция понесла потери. Как водится, в решающий момент у «Жюва» сломался пулемет.

Самое смешное, что из банды в ресторане был один только Бушезейш, тоже поклонник «Голуаз». Пьеро с Аттиа выпивали вдали от поля боя. Узнав о перестрелке, кто-то из них прорвался на автомобиле с дипломатическими номерами через оцепление и — одной рукой держась за руль, а другой стреляя из автомата — дал Бушезейшу шанс выскочить наружу, спрятаться в колодце и отсидеться там до утра.

Пьеро искала вся полиция Франции до самого мая

1949 года, когда анонимный информатор сообщил: Безумный уже давно покоится на острове Жилье. Эксгумация подтвердила: это Пьеро. Останков Маринетт там не оказалось.

Тем временем 10 июля 1947 года арестовали Аттиа, 29 июля — Толстяка. Покровительство голлистов, которым Аттиа помог в лагере, и сметка Бушезейша спасли обоим не только жизни, но и свободу: они, как и Ле Ни, продолжили убивать в рядах «эскадронов смерти» на службе госбезопасности. Бушезейш и Ле Ни, запутавшись в заговорах, полягут на этой войне (13). Супруги Ноди и Данос метались, уходя от погони, между Италией и Францией. 30 октября 1948 года верный Ноди погиб в перестрелке, его беременная жена, тяжело раненная, потеряла ребенка. Даноса взяли 30 ноября 1948 года в Париже в жалкой мансарде прислуги: он то ли опустился до того, что грабил мансарды, то ли надеялся найти «чистые» документы. Судебный процесс изобиловал недомолвками: 14 марта 1952 года Мамонта расстреляли за измену родине. Фефе умер в 1953-м в тюрьме, заразившись туберкулезом, чтобы попасть в больницу.

Бесхозное прозвище Безумный Пьеро подобрал Пьер Каро, налетчик с тонкими чертами лица, похожий на молодого Олега Янковского. В 1963 году, заканчивая отбывать двадцатилетний срок в Шартре, он настоятельно, если верить журналистам, но безуспешно советовал юному сокамернику Месрину (47) вернуться на стезю добродетели. Месрин вкладывал в уста Каро отнюдь не нравоучения: «Рано или поздно ты возьмешься за прежнее, ты одной крови со мной. Тебе нет места в обществе. Ты, как и я, кончишь жизнь за решеткой, если тебя не убьют прежде». Один экс-гестаповец пытался примазаться к славе Лутреля, именуя себя Безумным Арманом. В начале 1970-х годов фантазия «фликов» припишет прозвище Безумный Пьеро революционеру, бандиту и писателю Пьеру Гольдману (30). А в октябре 2008 года к пожизненному заключению без права на освобождение приговорили шестидесятидвухлетнего Пьера «Безумного Пьеро» Бодейна. Именующий себя грабителем от бедности, Бодейн полжизни провел в тюрьмах и психиатрических клиниках. Условнодосрочно освобожденный летом 2004 года, он уже через четыре недели похитил, изнасиловал, зверски убил и расчленил двух девочек и умственно неполноценную женщину: такого «тезку» Лутрель задушил бы голыми руками.