Людмила Воронихина - Лондон

Пройдёт ещё полстолетия, и уже после второй мировой войны здания современных форм снова начнут менять лицо, на этот раз уже не только старых кварталов Лондонского графства, но и многих районов возникшего в начале века Большого Лондона.

С южного берега Темзы открывается великолепный вид на Сити. На склоне холма, полого спускающегося к реке, сгрудились здания, устремляются вверх шпили и колокольни церквей. Над всем этим вздымается громада купола собора св. Павла, с которым пытаются соперничать строящиеся поблизости современные небоскрёбы из стекла и бетона.

Сити — маленький клочок земли, «одна квадратная миля», как любят говорить англичане, то есть менее двух квадратных километров. Но это — сердце Лондона и его колыбель. В наши дни Сити — крупнейший банковский центр, определяющий финансово–экономическую политику Англии. Здесь банки — английские и иностранные, биржи — Королевская, Фондовая, Хлебная, Угольная и другие, многочисленные конторы важнейших английских монополий и фирм, редакции крупнейших газет, Главный почтамт, центральный уголовный суд, известный под названием Олд Бейли.

По какой улице ни пройдёшь — везде чинные ряды огромных каменных зданий, массивные чугунные кольца и ручки тяжёлых дверей, гербы, напоминающие о почтённом возрасте и солидности предприятий. Так же как и многие другие здания Лондона, сложенные из белого портлендского камня, красивого, но легко впитывающего копоть и гарь, дома в Сити почернели, лишь выступы да карнизы и капители колонн вымыты дождями и влажными западными ветрами. Об этой своеобразной графичности Лондона много и часто пишут.

Сити — это город в городе. Здесь есть свой собственный лорд-мэр, избираемый на год, пожизненные олдермены и общинные советники — обычно владельцы банков или фирм, срок избрания которых в административные органы Сити один год. Здесь своя полиция. Её легко узнать по гребню на каске и золотым пуговицам мундиров.

У Сити чётко выраженные границы: на западе — квартал Темпл и переулок Чансери–лейн, на юге — Темза, на севере — Холборн, Смитфилд, Финсбери–серкус. На востоке Сити граничит с Тауэром.

Особенно определённо границы Сити обозначены с запада, со стороны Вестминстера, в котором издавна находились резиденции английских королей. И в наши дни у начала улицы Флит-стрит, символизируя границы Сити, стоит Темпл–бар–мемориал — памятник, сменивший в 1880 году массивные деревянные ворота — Темпл–бар, сооружённые ещё в 1672 году. На высоком постаменте помещён раскинувший крылья геральдический грифон Сити, отлитый в бронзе скульптором Чарльзом Берчем. Два таких же грифона, только посеребрённых, стоят с 1963 года и на набережной Виктории, там, где граница Сити подходит к Темзе.

В давние времена, въезжая с официальным визитом в эту часть города, правящий монарх должен был получить на то разрешение Сити. Памятью об этом древнем обычае, подчёркивавшем права и привилегии, завоёванные горожанами Лондона, служит традиционная церемония, совершающаяся и ныне у Темпл-бар–мемориала. Королевский кортеж останавливается, и, при большом стечении зрителей, лорд–мэр, в знак того, что он временно слагает свои полномочия, вручает монарху так называемый «жемчужный меч», который король тотчас же ему возвращает, лишь символически прикасаясь к усыпанной жемчугом рукояти.

Собираются толпы народа на улицах Сити и в ноябре каждого года, посмотреть, как новый мэр, после своего избрания, во главе торжественной процессии отправляется принести присягу в здании Суда. Весь церемониал этого выезда, парадное облачение мэра, мантия и драгоценная цепь, карета лорд–мэра, золочёная и расписная, изготовленная ещё в 1757 году, привлекают живейшее внимание зрителей к этому эффектному зрелищу, ведущему своё начало ещё с конца XIV века.

Темпл-бар-мемориал

С середины XIX века, когда Сити уже превратился в чисто деловой район, там сложился своеобразный распорядок жизни. Больше всего народу здесь бывает по будням. В рабочее время скапливается около полутора миллионов человек. К вечеру почти вся эта масса людей покидает Сити. Нескончаемые людские потоки стремительно несутся по улицам. Даже солидных и невозмутимых клерков, всегда, в любую погоду появляющихся в чёрном котелке и при чёрном зонтике, увлекает этот водоворот. Битком набиты вагоны подземки, заполнены двухэтажные вместительные автобусы, улицы забиты автомобилями самых различных марок. На одном из бойких перекрёстков у Английского банка в такое время за час проходит более шести тысяч машин. И это «дневное население» Сити всё возрастает по мере появления новых гигантских зданий контор и оффисов, строящихся на местах домов, уничтоженных при воздушных налётах во время второй мировой войны.

Ночью в Сити остаётся всего лишь несколько тысяч человек — сторожей, уборщиков, служащих типографий.

Пусто в Сити и в воскресные дни. Гулко раздаются шаги одиноких прохожих, спешащих в церковь на утреннюю молитву, проносятся редкие автобусы, некоторые станции метро закрыты. Шумный, клокочущий город отдыхает.

Как раз в такие часы лучше всего знакомиться с Сити. В притихших, кажущихся теперь немножко музейными, улицах как‑то ощутимее выступает многовековая история Лондона. Вдруг замечаешь, что этот суровый, деловой район города имеет своё неповторимое своеобразие, что среди чопорных, респектабельных, холодных громад притаилось немало ещё памятников старины и редкостных архитектурных сооружений. Обнаруживаешь, что даже топография узеньких, кривых улиц Сити сохраняет многое от средневекового города, несмотря на изменения и перепланировки, которым подвергался за свою долгую историю этот район.

Если посмотреть на карту Сити, то видно, что здесь есть два основных композиционных центра: собор св. Павла и маленькая площадь, образованная скрещением восьми улиц, стекающихся к «сердцу Сити», знаменитой лондонской триаде: Английскому банку, Королевской бирже и Мэншн–хаузу — резиденции лорд-мэра Сити.

На первый взгляд все три здания на площади у Мэншн–хауза несколько схожи друг с другом. Их могучие портики, увенчанные фронтонами с аллегорическими скульптурами, явно рассчитаны на то, чтобы производить впечатление своим величием. Но стоит лишь немного присмотреться, и становится видна существенная разница между ними.

Мэншн–хауз — самая ранняя постройка. Она сооружена в 1739–1753 годах талантливым архитектором Джорджем Дансом старшим. От двух других зданий Мэншн–хауз отличается удачно найденными пропорциями и сочностью в трактовке деталей. Низкий рустованный первый этаж служит цоколем для двухэтажного строения с широким шестиколонным портиком коринфского ордера. В пышном фронтоне, венчающем портик, помещён скульптурный рельеф работы Роберта Тейлора, изображающий аллегорию Величия и Процветания Сити. С двух сторон к портику ведут лестницы с балюстрадой. Полукруглые и остроконечные фронтончики, чередуясь, венчают окна второго, главного этажа. Рассчитанный на торжественные приёмы и одновременно являющийся резиденцией мэра, Мэншн–хауз выстроен в духе богатых особняков, которые английские архитекторы 1730 — 1750–х годов создавали в большом количестве, вдохновляясь творениями выдающегося зодчего позднего итальянского Возрождения Палладио.