Ксения Егорова - Художественные музеи Голландии

Сикс изображен в тот момент, когда он собирается выйти из дому и, накинув плащ, натягивает перчатку. Он делает это механически, и жест подчеркивает глубину размышлений, в которые он погружен; на спокойном лице — отрешенность и сосредоточенность. Руки имеют и самостоятельное значение: сила и твердость сжатой правой руки, ее почти скульптурная лепка и «весомость» становятся важными чертами образа. Прозрачные крахмальные манжеты, рука, а отчасти и перчатки проложены не мягкой кистью, а ножом — мастихином. Картина дает возможность проследить неслыханно широкий диапазон различных живописных приемов, которыми пользуется Рембрандт. Здесь они видны отчетливее, чем в других вещах, благодаря безупречной сохранности портрета и открытой, эскизной манере письма.

Наряду со своими основными разделами — старого нидерландского искусства и голландской живописи XVII века — Рейксмузеум располагает значительным собранием голландских картин XVIII, XIX и XX веков. Среди произведений XVIII века представляют интерес работы Корнелиса Троста (1697–1750), автора портретов и жанровых сцен, часто воспроизводящих эпизоды из театральных спектаклей. Следуя традициям предшествующего столетия, Трост пишет огромный групповой портрет попечителей приюта в Амстердаме (1729). Однако значительно интересней и привлекательней небольшой этюд одного из попечителей — Яна Лепелтака, висящий в том же зале. Он написан легко и непринужденно. В нем более, чем в большом портрете, заметно воздействие национальной живописной традиции.

Есть в Рейксмузеуме и произведения иностранных мастеров — итальянцев, испанцев, фламандцев. Их немного, но некоторые из них не могут остаться незамеченными: парные портреты флорентийского архитектора Джулиано да Сангалло и его отца Франческо Джамберти работы Пьеро ди Козимо (1462–1521), «Распятие» Эль Греко (1541–1614), ряд портретов Ван Дейка (1599–1641), «Портрет дона Рамона Сатуэ» (1823) Гойи (1746–1828) и др. Однако, как бы они ни были интересны, они составляют лишь второстепенное, боковое ответвление в коллекции Рейксмузеума.

Второй по значению художественный музей Амстердама — Городской музей. Здесь представлено искусство голландских и иностранных, преимущественно французских, мастеров XIX и XX веков. Если не считать ряда прекрасных картин французских живописцев, наиболее интересны произведения ван Гога. Его работы очень часто встречаются в музеях его родины, и ниже нам еще предстоит говорить о них особо.

Вторым по значению государственным музеем Голландии является гаагский Маурицхёйс.

В центре современного шумного города, на берегу большого пруда, некогда служившего крепостным рвом, стоит Бинненхоф — старинный замок графов голландских. Во внутреннем дворе замка возвышается так называемый Рыцарский зал. Это одно из древнейших зданий, сохранившихся на территории Нидерландов, — средневековая палата для парадных приемов, которая в случае нужды могла стать и последним оплотом обороны от врага. В XVII веке Бинненхоф стал резиденцией штатгальтеров- принцев Оранских-Нассау. Мешанина средневековых построек, часто смыкавшихся с остатками крепостных стен, окружала прямоугольную внутреннюю площадь. Все это было перестроено для того, чтобы разместить двор и канцелярию штатгальтеров. От старой крепости, кроме Рыцарского зала, остались планировка, граненые башенки по углам да широкий пруд, на противоположном берегу которого растут большие серебристые ивы. Своеобразие Бинненхофа состоит в живописном сочетании разновременных, разнохарактерных элементов. Тем острее воспринимается архитектурное единство небольшого классического здания, которое глядится в воду рядом с ним.

Гармоничный по пропорциям, одновременно простой и величественный дворец Маурицхёйс был выстроен в 1633–1644 годах для принца Иоганна-Морица Нассау-Зигенского, одного из родственников штатгальтера. Строил его архитектор Питер Пост по планам Якоба ван Кампена. Это один из первых в Нидерландах дворцов в классическом стиле, заимствованном из ренессансной Италии. Голландские архитекторы с утонченным мастерством приспосабливают его к национальным традициям и привычкам.

Основной фасад квадратного здания находится со стороны, противоположной пруду. Посетитель входит в просторный вестибюль, из которого величественная лестница с резными дубовыми перилами ведет на второй этаж. В изящно и строго отделанных комнатах дворцовая парадность сочетается с уютом частного жилого дома.

В те годы, когда строился Маурицхёйс, его владелец принц Мориц отправился в качестве губернатора в далекую Бразилию, ненадолго ставшую голландской колонией. Возвратившись, он привез с собой богатую коллекцию предметов индейского прикладного искусства. Однако еще при жизни принца зонты из птичьих перьев и мантии индейских вождей покинули Маурицхёйс и разбрелись по белу свету.

Якоб ван Кампен и Питер Пост. Маурицхёйс. 1633–1644

Во время путешествия за океан принца сопровождал художник Франс Пост (ок. 1612–1680), брат архитектора Питера Поста. Из его картин, изображавших пейзажи и жителей Бразилии — индейцев и негров-рабов, — в Маурицхёйсе находятся только две. В них есть нечто от примитива, от произведений народных художников-самоучек. По-видимому, Пост понимал, что для передачи его бразильских впечатлений непригодны эффектные композиционные приемы европейских живописцев, привычный колорит и академическая выучка рисунка. Лишенные всего этого, его пейзажи кажутся списанными, не мудрствуя лукаво, прямо с натуры. Однако в действительности за их наивной непосредственностью скрывается своеобразная закономерность, построенность пространства, объемов и колористического решения. Вскоре по приезде в Бразилию, в 1637 году, Пост написал «Вид острова Тамарака» (принадлежит амстердамскому Рейксмузеуму, передан для экспонирования музею Маурицхёйс). Параллельными полосами вдоль картины проходят берег материка с немногочисленными фигурками, пролив и холмистый остров вдали. Маленькие фигурки разыгрывают простую, спокойную сцену: двое белых верхом приехали на берег, один из них, спешившись, рассматривает остров, а слуга-негр держит его лошадь. Эта сцена написана отчетливыми пятнышками удивительно нежных и в то же время светоносных красок; белая лошадь и белые же (но гораздо более определенного, «плотного» цвета) штаны на темно-коричневом негре кажутся почти фосфоресцирующими. Художник оказался очень восприимчивым к поразившей его необычной красоте Южной Америки. Увиденная глазами голландца, экзотика на его картинах выглядит, насколько это возможно, простой и скромной. Подлинная захватывающая прелесть увиденного оказывается гораздо тоньше и богаче, чем в придуманной фантастической экзотике, впоследствии часто находившей себе путь на полотна европейских живописцев.