Варвара Савицкая - Краков

Музей университета, как и историческая реконструкция здания Collegium Maius, – это тоже дело рук профессора Эстрайхера. Именно его стараниями и под его руководством была проведена капитальная реставрация здания, продолжавшаяся пятнадцать лет – с 1949 по 1964 год. В результате зданию был возвращен его первоначальный, готический вид, а интерьеры вновь наполнили подлинные вещи ушедших веков. Разумеется, профессор не смог ограничиться лишь распоряжениями: он стремился присутствовать сразу всюду и не раз собственными руками передвигал старинный стол или шкаф, расставлял старинную утварь, стремясь как можно точнее воссоздать убранство комнат и атмосферу той или иной эпохи.

Прототипом Collegium Maius, послужило здание Карлова университета в Праге, но сохранность последнего неизмеримо хуже. На сегодняшний день в Европе сохранилось лишь несколько готических университетских зданий, представляющих такую же ценность, как здание в Кракове. Стены здания, возведенного из красного готического кирпича, подпирают массивные каменные скарпы; на одной из стен со стороны Ягеллонской улицы виден маленький готический эркер с барочным балдахином. Крутые скаты крыш, прорезаемые дымоходами с навершиями-дымниками, закрываются со стороны улицы высокими зубчатыми фронтонами фасада. Особенно красив внутренний дворик, окруженный аркадной галереей с сотовым сводом и резными колоннами геометрического рисунка. Под аркадами – скульптуры и архитектурные детали из других университетских зданий. Со двора прямо на открытую галерею над аркадами ведет так называемая профессорская лестница: по ней поднимались на галерею, а оттуда по другой лестнице – к эркеру-кафедре, откуда ректор в средние века произносил речь перед собравшимися во дворике «Жаками».

Прекрасное убранство интерьеров Collegium Maius свидетельствует о былом великолепии университета. На первом этаже находились лектории, каждый из которых интересен по-своему.

В зале алхимии можно видеть, на каком уровне в средневековье находились химия, физика и биология; здесь сохранилась старинная печь с навесом над ней, баллоны, реторты и всевозможные атрибуты деятельности алхимика и чернокнижника. По преданию, именно в этой аудитории слушали лекции легендарные алхимики XVI века – пан Твардовский из Кракова и доктор Фауст из Праги. Рядом с этим залом – лекторий Сократа, стены которого украшает фриз с портретами университетских профессоров XVI века. Здесь слушал лекции Николай Коперник. Естественно, что одного из величайших гениев человечества средневековое предание – трудно было в то время осмыслить величие сделанного открытия – тоже связало с Фаустом и Твардовским. Им Коперник как будто бы однажды, в ясную лунную ночь, под крышей краковской ратуши объяснял подробно суть своего открытия. В третьем зале – лектории Пифагора – преподавалась математика. Наглядными пособиями на лекциях профессоров служили. . . фрески, изображающие геометрические аксиомы и алгебраические формулы. Фрески сохранились до наших дней в очень хорошем состоянии.

Самые роскошные, парадные залы находятся на втором этаже. Прежде всего – это зал первой университетской библиотеки, полатыни Libraria, отчего в плане это помещение повторяет заглавное латинское «L». В зале – великолепный позднеготический свод, кирпичные нервюры которого сплетаются в сложный, прихотливый узор. Далее Общий зал-Stllba Communis – с готическим эркером и ведущей к нему чудесной резной деревянной лестницей эпохи барокко. Здесь профессора устраивали свои заседания, здесь же они и обедали – ведь остальные комнаты, очень небольшие по размерам, были их обиталищем. Профессорские комнаты были обставлены очень скромно: судя по старинным инвентарям, основным их украшением и богатством были книги, которые профессора обычно завещали Ягеллонской библиотеке.

Collegium Maius. Ягеллонский актовый зал. XVI в. Реконструкция

Из Общего зала дверь, обитая медными листами, ведет в две небольшие комнаты, соединенные одним сводом, это университетская сокровищница. Когда-то она была полна драгоценных предметов, однако войны, контрибуции, грабежи и особенно гитлеровская оккупация сильно сократили сокровища университета. Однако и то, что сохранилось, позволяет отнести эту коллекцию к числу лучших в Польше. Здесь есть богато украшенные ректорские жезлы (таких жезлов сохранилось в мире лишь несколько), кубки, цепи, блюда, кольца с печатями и многое другое. Но, пожалуй, драгоценнее всего знаменитый Ягеллонский глобус, созданный около 1510 года, – один из тридцати старинных глобусов в коллекции музея. Ягеллонский глобус уникален не потому, что он сделан из меди и имеет завод, как у часов, имитирующих движение Земли, а потому, что на нем представлен американский материк с латинской надписью: „America terra noviter reperta“-«Америка, земля новооткрытая». Это – старейший из сохранившихся до наших дней в коллекциях мира глобусов, на котором впервые обозначено само название Америки, данное ей Америго Веспуччи.

В музее есть еще одна сокровищница – так называемая сокровищница Коперника, в которой хранятся различные астрономические приборы, которыми пользовался великий ученый. Среди них – старинные астролябии (одна из них датируется 1054 годом), глобус неба, торквектум Миколая Былицы, завещавшего свои приборы Копернику.

Главным залом университета остается Ягеллонский актовый зал с реставрированными резными кессонами ренессансного потолка XVI века. Когда-то этот зал был самым большим в Кракове: здесь происходили самые многолюдные диспуты и защиты степени доктора наук. И ныне, как много веков подряд, ректор университета, облаченный в горностаевую мантию, с массивной цепью на шее, в академической шапочке на голове, поздравляет новоявленного ученого с присуждением ему докторской степени. В этой торжественной церемонии, освященной вековым обычаев – преемственность поколений, преемственность традиций. Ибо традиция Ягеллонского университета – выпускать специалистов, «сведущих в различных науках», для блага общества, народа, человека. «Жемчужина наук» служит сегодня свободному народу Польши.

Вавель можно разглядывать подолгу и по-разному. С большого расстояния из-за Вислы, широкой лентой опоясывающей высокий Вавельский холм, – тогда видна вся панорама королевского замка, величественные горизонтали которой нарушают лишь стремительные акценты башен до живописные пятна зелени. И от подножия холма, с улицы Каноников, – здесь замок вырастает как бы вдруг, огромным колоссом, громоздя один объем на другой: монументальные скарпы готической «Курьей Лапки» с крохотной светелкой наверху, громада ренессансного дворца, храмовая сокровищница из тесаного камня с позеленевшей от времени медной крышей и – еще выше – крутые барочные шлемы кафедрального собора. Можно направляться к Вавелю «королевским шляхом» с Гродской улицы, чтобы постепенно ощутить, как возрастает напластование масс по вертикали, а у ворот Сандомирской башни, у входа в замок, оглянуться на Краков, распростертый у подножия Вавеля, как вассал у ног сюзерена. Наконец, можно просто неторопливо бродить по замку, по многочисленным часовням собора, у крепостных стен и башен, прислушиваясь к немому повествованию вещей, наполняющих комнаты и залы замка. «Мир вещей – простой, печальный, ясный», как писал Галчинский, мог бы поведать о многом. Ведь на протяжении многих веков вавельский замок был резиденцией польских королей, а кафедральный собор – местом их торжественной коронации и усыпальницей. Вавель многолик и многообразен, потому что он – созданный веками пластический образ Польши.