Сергей Глезеров - Северные окраины Петербурга. Лесной, Гражданка, Ручьи, Удельная…

Дуэль состоялась 10 сентября 1825 года в 6 часов утра на окраине парка Лесного института. Условия дуэли установили самые тяжелые: стреляться с 8 шагов. Кроме участников дуэли и секундантов присутствовало еще несколько десятков человек – офицеров-семеновцев и членов Северного тайного общества, желавших своим присутствием выразить поддержку Чернову.

Развязка оказалась жестокой: противники смертельно ранили друг друга. Рылеев увез Чернова к себе на квартиру в Семеновских казармах, где, несмотря на проведенную операцию, тот скончался через двенадцать дней, 22 сентября 1825 года.

Новосильцева перенесли в ближайшую от места дуэли харчевню (постоялый двор).

Похороны Чернова состоялись 27 сентября. Тайное общество превратило их едва ли не в первую в России политическую демонстрацию, прозвучавшую на весь Петербург. Похоронная процессия, состоявшая из более чем двухсот карет и нескольких тысяч людей прошла через весь город от казарм Семеновского полка до Смоленского кладбища на Васильевском острове. На кладбище Вильгельм Кюхельбекер прочитал стихотворение, заканчивавшееся словами:

«Все, что мыслило, чувствовало, соединилось тут, безмолвно сочувствуя тому, кто собой выразил общую идею, сознаваемую каждым – идею о защите слабого против сильного, скромного против гордого», – писал в воспоминаниях Оболенский. Таким образом, дуэль получила политический оттенок, при этом был забыт повод дуэли и сама Екатерина Чернова. Уже мало кого интересовало, что вскоре она вышла замуж за полковника Н.М. Лемана.

У всей этой истории была и другая сторона: мать Новосильцева потеряла единственного сына. К раненому Новосильцеву пригласили известного медика Николая Федоровича Арендта – того самого, который спустя двенадцать лет попытается спасти смертельно раненного на дуэли Александра Сергеевича Пушкина. Арендт объявил, что рана Новосильцева смертельна. Перед смертью Новосильцев сказал: «Сокрушаюсь только о том, что кончиною моей наношу жесточайший удар моим родителям, но вы знаете… честь требовала, чтобы я дрался, я уверен, что для них легче будет видеть меня в гробу, нежели посрамленного, и что они простят мой поступок, судьбами мне предназначенный».

Новосильцев умер 14 сентября, последними словами его стало несколько раз повторенное: «Моя бедная мать». В начале октября катафалк с покойным был отправлен в Москву: тело забальзамировали, а сердце, закупоренное в серебряном ковчеге, мать везла с собой в карете. В.П. Шереметева, следовавшая из Москвы в Петербург и встретившая в дороге эту похоронную процессию, писала: «На всех станциях только и разговору, что о покойном Новосильцеве, так как везде тут они проезжали, и я не могу Вам сказать, как кончина этого молодого человека и грустное положение его матери всех занимали. На последней станции мы встретили одного офицера, который вчера выехал из Петербурга. Он нам сказал, что весь Петербург против мадам Новосильцевой».

Е.В. Новосильцева похоронила единственного сына в фамильном склепе Новоспасского монастыря. Рядом она заготовила место для себя. Над могилой сына она поставила памятник – бронзовую плачущую фигуру, а на стене склепа повесила его портрет. Оплакивая утрату сына, мать вся отдалась молитвам и делам благотворения и до самой своей кончины в 1849 году не снимала траура.

Почти через девять лет после дуэли, 1 мая 1834 года, на месте постоялого двора близ места дуэли, куда перенесли смертельно раненного сына, Е.В. Новосильцева заложила церковь во имя св. Равноапостольного князя Владимира. Именно в это время по проекту министра финансов К.Ф. Канкрина Лесной институт получил возможность отдавать участки в нижней части территории Института в аренду. Участки, примыкавшие к Граничной улице и Выборгскому шоссе, приобрела Е.В. Новосильцева.

Строительство церкви закончилось в 1838 году. 1 мая 1838 года московский митрополит Филарет рукоположил сюда первого священника Т.С. Валдайского (из дьяконов павловского кадетского корпуса), а 15 мая храм освятили. В богослужении участвовал священник церкви Сампсония Странноприимца на Выборгской стороне Ф. Барсов, исповедывавший В.Д. Новосильцева перед смертью 14 сентября 1825 года. Со временем у петербургских офицеров сложился обычай: в случае грозящей им опасности (например перед дуэлью) приходить молиться в эту церковь.

Достопримечательностями храма служили подаренные Е.В. Новосильцевой золотая утварь, бархатная ризница, украшенное серебром, эмалью и полудрагоценными камнями Евангелие. Кроме того, в церкви находились серебряный ковчег с частицами святых мощей, икона «Воздвижение» с деревянным крестом, содержавшим частицу Древа Господня, и два образа – греческий, с изображением Георгия Победоносца, и Скорбящей Богоматери. На стенах храма установили бронзовые доски: на одной из них рассказывалась история постройки, а другая увековечивала память действительного статского советника Е.П. Пражевского, наблюдавшего за возведением храма и похороненного в склепе под ним. К храму приписали деревянную Преображенскую часовню, находившуюся на углу Большой и Малой Спасской улиц (ныне в районе площади Мужества). В праздник Преображения Господня к ней устраивался крестный ход.

…По желанию Новосильцевой, непосредственное место дуэли было отмечено круглыми гранитными плитами без надписей. Спустя более полутора веков на месте дуэли установили гранитную стелу с надписью: «10 сентября 1825 года на этом месте состоялась дуэль члена Северного тайного общества К.П. Чернова с В.Д. Новосильцевым. Секундантом К.П. Чернова был К.Ф. Рылеев. Похороны К.П. Чернова вылились в первую массовую демонстрацию, организованную членами Северного тайного общества – декабристами».

В зданиях, стоявших рядом с храмом, Новосильцева устроила богадельню, открывшуюся 8 февраля 1842 года. По просьбе Новосильцевой заведение поступило в ведение Совета Императорского Человеколюбивого общества. В соответствии с проектом, оно предназначалось для содержания десяти отставных воинов, «имеющих нужду в призрении по преклонности лет, или по причине полученных ран и увечия», десяти человек «из других званий, также имеющих нужду в призрении по беспомощной старости, или по болезням и увечьям не могущих снискать себе пропитание» и больницу для десяти человек бедных. К началу XX века здесь призревалось около шестидесяти мужчин православного исповедания.

«Дабы обеспечить навсегда существование этого заведения, – говорилось в проекте учреждения Орлово-Новосильцевского благотворительного заведения, – учредительница полагает предоставить навсегда в ведомство Императорского Человеколюбивого общества собственное недвижимое имение: 500 душ мужского пола, с принадлежащей им пахотной, сенокосной и лесной землею, Ярославской губернии, в разных уездах и имениях, дошедших к учредительнице от родителя ее, графа Владимира Григорьевича Орлова, в приданое, приносящее к оброку 4000 рублей серебром в год, арендного дохода за землю и дома отпущенных на волю 500 рублей серебром». После кончины Екатерины Владимировны Новосильцевой в 1849 году прекратились ее дополнительные пожертвования в пользу заведения. В связи с этим первое время Императорское Человеколюбивое общество занималось финансированием заведения, а затем Совет общества обратился к наследникам Новосильцевой с предложением «обеспечить существование заведения согласно с изъявлением на то самою учредительницей желанием, которого она при жизни исполнить не успела».