И. Кравченко - Галерея Уффици

Умение раскрыть душу человека и одновременно слегка возвысить его отличало Гольбейна как одного из мастеров Возрождения.

Небольшой автопортрет художника создан теми скупыми средствами, к которым с годами все чаще прибегал Ганс Гольбейн. Обычно в его портретах модели изображены на нейтральном фоне, но в данном случае он золотистый, что напоминает о средневековом искусстве, где такой фон символизировал небеса. Этот прием переводит все изображение в некий возвышенный план.

Гольбейн старательно передал детали собственного облика: широковатое лицо, чуть косящие глаза, короткую пушистую бороду и другие особенности. В его взгляде видны сосредоточенность, искренний интерес, и в то же время это взгляд человека, видящего все вокруг под широким углом зрения. Так художники смотрят на мир — и вблизи, и охватывая его как огромную панораму.

Немецкий живописец и график эпохи Возрождения Кранах долгие годы, до конца своей жизни, работал при дворе саксонского курфюрста Фридриха Мудрого. В Виттенберге, городе, который благодаря стараниям его правителя стал одним из центров европейского гуманизма, художник подружился с основоположником немецкого протестантизма и крупным деятелем Реформации Мартином Лютером и его сподвижником богословом Филиппом Меланхтоном.

Мастер написал оба портрета своих друзей в едином стиле: на нейтральном фоне поместил фигуры в темных одеяниях и выделил лица портретируемых. Лютер, сосредоточенный и решительный, смотрит вдаль, Меланхтон углублен в себя. Художник передал и физиономические особенности каждого: один — полноватый, с мягким абрисом щек и шеи и упрямым подбородком, второй — худой, с острыми чертами лица. Кранах подчеркивает в обоих, прежде всего, человеческое, индивидуальное начало, которое было особенно важным для мастеров Северного Возрождения. Благодаря приверженности художника реализму зритель может ясно представить, какими были эти люди, творившие историю.

Живопись Эль Греко относят то к маньеризму, то к барокко, на самом деле она не принадлежит ни к одному из течений. Оригинальность манеры этого художника выражена и в представленной картине.

Эль Греко изобразил на ней святого Иоанна Евангелиста, беседующего со святым Франциском. У ног Иоанна помещен его символ — орел, а в руках апостол держит чашу, из которой вылезает дракон. Мастер вспоминает здесь историю о том, как ученик Христа, проповедуя Его слово, был схвачен и отослан в Рим, где ему дали чашу с ядом. Выпив его, Иоанн остался невредим. На картине чаша в руке символизирует церковь, а дракон, который с течением времени заменил в этой иконографии змею, — зло, побеждаемое верой. Пример такой веры — святой Франциск.

Типичные для живописи Эль Греко вытянутые фигуры персонажей напоминают языки пламени над свечами. Земля, простираясь у ног святых, подчеркивает масштаб их образов, а фоном служит небесная синева с плотными облаками, по которым Иоанн и Франциск могли бы взойти на небо.

Один из самых загадочных испанских художников, Франсиско Гойя много работал при королевском дворе, где написал и этот портрет Марии-Терезы де Бурбон-и-Валлабрига, будущей графини де Чинчон, изобразив ее верхом на коне и на фоне гористого пейзажа. По небу бегут темные облака, по земле — тени от них, и природа охвачена тем тревожным состоянием, которое бывает накануне бури. Но молодая женщина старается быть собранной и твердо держаться в седле. Она изображена в профиль, что придает облику некоторую чеканность.

Впрочем, фигура девушки выписана легкими мазками, пенятся кружева на ее груди и переливается бархат платья. Лицо Марии-Терезы тронуто румянцем, вся она выглядит нежной и трепетной в окружении суровой природы с каменистым ландшафтом и скалистыми горами. Гойя, питавший искренний интерес к людям, сумел выразить даже в этой напоминающей этюд картине ту хрупкость и одновременно силу человека, которые вызывают очень теплое ощущение.

Вытянутый формат картины и сгущающаяся темнота в качестве фона придают фигуре графини особенную хрупкость, подчеркнутую легким, воздушным платьем светлого серо-коричневого цвета с розовыми прожилками и прической, в которой словно затаился ветер. Во всем облике девушки, пусть даже и королевского рода, чувствуется грусть, сквозящая и в живых карих глазах, и в сложенных руках, которые Мария-Тереза словно нарочно пытается сжать покрепче. Графиня переживала тогда не самое лучшее время в своей жизни: ее супруг, всемогущий премьер-министр испанского правительства дон Мануэль Годой, обладал властным характером, кроме того, этот человек был любовником королевы. Гойя уже рисовал графиню, и теперь, хорошо зная эту молодую женщину и относясь к ней с сочувствием, подметил ее глубоко спрятанную печаль. Портрет, задуманный парадным, являет зрителю живого и обаятельного человека.

Франсуа Клуэ, придворный живописец нескольких французских монархов, оставил после себя немало портретов королевских особ и членов их семей.