Т. Акимова - Британский музей

Каждое Евангелие кодекса из Линдисфарнского монастыря открывается не текстом, а страницей, целиком заполненной замысловатым орнаментом. Этот лист, возможно, воспринимался как своеобразный оберег священного Слова. Кельтские магические плетенки и завитки, скрученные ими фантастические птицы сочетаются здесь с христианской символикой. В прямоугольное обрамление со ступенчатыми выступами по углам вписаны покрытые тончайшей плетенкой геометрические фигуры, составляющие крест. Рядом симметрично размещены «окна», где изломанные под углом линии напоминают античный меандр, и квадраты со свастикой — древним символом солнца. Окружающий их фон соткан из сложнейших завитков, в которые вплетаются фигуры птиц с изящными шеями, изогнутыми клювами, когтистыми лапами и длинными хвостами. Однако при всматривании в изображение эта орнаментальная стихия оказывается подчиненной жесткой структуре, она организованна и упорядочена. «Ковровая страница» выполнена необычайно искусно, здесь каждая крошечная деталь внимательно прописана, а цветовые аккорды насыщенных красных, зеленых, голубых тонов подобны краскам цветных эмалей.

Каменная шкатулка с большой коллекцией шахматных фигур, состоящей из 92 предметов и семи комплектов, была случайно обнаружена в 1831 на песчаном пляже острова Льюис, расположенном неподалеку от берегов Шотландии. На рубеже XII–XIII веков древняя игра, пришедшая в Западную Европу с Востока и полностью адаптированная к местным нравам, стала невероятно популярной. Выполненные в романском стиле фигурки представляют собой образы средневековых правителей, воинов и духовенства в одежде начала XIII столетия со всеми присущими общественному положению каждого персонажа атрибутами. Вырезанные из моржовой кости и некогда выкрашенные в красный цвет приземистые статичные статуэтки с большими головами изображают короля и королеву, восседающих на тронах, епископа с посохом в руке, вооруженного копьем рыцаря на коне и пешего воина с щитом и мечом.

Такая осовремененная трактовка персонажей старинной игры далеко не случайна, ведь шахматная партия в средневековой культуре ассоциировалась с реальной жизнью: «Жизнь напоминает шахматную партию. Пока идет игра, фигуры отличаются друг от друга, но партия кончается, и все они складываются в один общий мешок», — писал монах из Ломбардии Джакопо Чессоле. А другой средневековый автор, Джон Валлийский, весь мир сравнивал с шахматной доской, «на белых и черных полях которой люди располагаются, подобно фигурам и пешкам… и дьявол безжалостно играет судьбами… и если тот, кому лукавый объявит шах, не поспешит укрыться от дьявольских козней, он получит мат и обречет… душу на вечные муки».

Представленный кубок — один из лучших предметов декоративно-прикладного искусства, отошедших Британскому музею по завещанию Огастеса Фрэнкса в 1897. Стеклянный кубок в металлической оправе декорирован широкими вертикальными полосами полупрозрачного стекла с очень тонкими линиями прозрачного стекла между ними, а серебряная позолоченная оправа имеет лондонские пробирные клейма с датой.

По описанию кубок похож на тот, что упомянут в инвентарных списках вещей королевы Елизаветы за 1559 и 1574. Это один из двух сохранившихся образцов европейского стекла, выполненного в стиле «facon de Venise», ассоциирующемся с именем сэра Вильяма Парра, дяди супруги Генриха VIII Катерины Парр. Другой «кувшин Парра» хранится в Лондонском музее, но он попал в Англию раньше середины XVI века.

Техника изготовления стекла в стиле «facon de Venise» знала несколько приемов, различавшихся по трудоемкости и красоте получаемого узора. Данный кубок изготовлен «vetro a retori» — самым сложным способом, который давал наиболее интересный декоративный эффект: тонкие молочно-белые линии пересекаются внутри прозрачных полос стекла, образуя аккуратную сеточку и к тому же чередуются с цветными зеленовато-серыми полосами. Форма кубка более характерна для стран Северной Европы, чем для Италии, поэтому, несмотря на сложность техники, некоторые исследователи полагали, что он был изготовлен в Нидерландах. В настоящее время существует основанная на документальных свидетельствах версия, что этот замечательный сосуд был сделан в Лондоне, где работал по контракту венецианский мастер. Таким образом и возникло уникальное сочетание североевропейского силуэта кубка с техникой, в которой выполнено стекло.

Степлфордский золотой кубок — это самый ранний из сохранившихся экземпляров английской золотой посуды светского назначения. Перед тем как кубок поступил в музей, он долгое время находился во владении Степлфордской церкви, куда был передан в 1732. В ту эпоху сосуды из драгоценных материалов жертвовали храмам для их употребления в культовых целях, чтобы восстановить нехватку богослужебных предметов, похищенных пуританами.

Кубок отличается весьма необычной формой: чаша, испещренная орнаментом из крошечных выпуклых полусфер и увенчанная продолговатой крышкой с геральдическими знаками, опирается на витую ножку сложной формы, украшенную растительными узорами. Золотых дел мастер, создавший эту вещь, не только выказал максимум своих умений в обработке металла, но и проявил недюжинную фантазию и весьма оригинальное чувство юмора, придав силуэту драгоценного сосуда сходство с огромным желудем. Такое натуроподобие было в большой моде в начале XVII века. Богатые и знатные господа считали занятным иметь у себя или подарить «серебряное яблоко» или «золотую грушу». Чаще сосуды изготавливались в форме обычных или экзотических фруктов, иногда — раковин замысловатой формы.

Подобный кубок — большая редкость для любого музейного собрания, потому что очень немногие из них сохранились до наших дней. Вкусы менялись, а золото всегда было в цене, массивные предметы светского назначения ненадолго переживали своих первоначальных владельцев: наследники просто-напросто переплавляли металл, обращая его в звонкую монету.