Ирина Сергиевская - Москва парадная. Тайны и предания Запретного города

27 декабря 2011 года состоялось торжественное освящение Синодальной резиденции Патриарха Московского и всея Руси в Свято-Даниловом монастыре после ее капитальной реконструкции. Где и прошло последнее в 2011 году заседание Священного Синода Русской Православной Церкви. Сам Патриарх по этому случаю сказал: «Это здание и будет основной Синодальной резиденцией, как это и мыслилось ее создателями в далеком 1988 году, с чем я всех нас поздравляю».

В 2012 году в Патриаршей резиденции Свято-Данилова монастыря прошла встреча Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла с Блаженнейшим Патриархом Александрийским и всей Африки Феодором II

Рабочая резиденция Святейшего Патриарха

Чистый пер. д. 5

Скромная на первый взгляд усадьба Московской патриархии имеет богатую и яркую историю. Она расположена в самом центре заповедной, исторической Москвы, в самом аристократическом районе старого города, «московского Сен-Жермена». В XVIII веке этой землей владел капитан Артемий Алексеевич Обухов, давший имя переулку Именно по его фамилии переулок долгое время именовался Обуховским или Обуховым.

Особняк А.Д. Офросимовой – бывшая резиденция послов Германии – резиденция Московской патриархии

В 1796-м здесь поселилась супруга московского оберкригскомиссара, генерал-майора П.А. Офросимова, Анастасия Дмитриевна – женщина решительная, прямая, своенравная и очень властная, дама, чья слава перекрыла известность ее влиятельного супруга. По слухам, решив женить на себе своего добродушного супруга, она сама похитила его из родительского дома и впоследствии нисколько с ним не церемонилась: в гневе при всех срывала с мужа парик и бросала его на улицу По словам современников, Павел Афанасьевич Офросимов был человек заурядный, не отличающийся быстротой ума, и, кроме того, глухой да обжорливый. Поговаривали, что, А.С. Грибоедов именно с него написал своего Фамусова, даже не изменив имени.

Зато его жена, Анастасия Дмитриевна, была одной из самых видных фигур в Москве. Ее хорошо знали и очень уважали в Москве, да и побаивались в свете – она могла, кому угодно сказать все, что думала, выругать кого-то в Благородном собрании или прилюдно отчитать московских полицейских за плохую, неисправную работу. Будучи простой генеральшей, Офросимова держала в ежовых рукавицах и свет обеих столиц, и мужа, и своих уже взрослых детей. «У меня есть руки, а у них есть щеки», – не раз повторяла она.

По словам П. А. Вяземского, А. Д. Офросимова была «воеводою в Москве, чем-то вроде Марфы-посадницы. В московском обществе она имела силу и власть. Молодые люди, молодые барышни, только что вступившие в свет, не могли избегнуть осмотра и, так сказать, контроля ее. Матери представляли ей девиц своих и просили ее, мать-игуменью, благословить их и оказывать им и впредь свое начальническое благоволение…»

На Анну Керн первая встреча с А.С. Пушкиным произвела не больше впечатления, чем встреча со старухой Офросимовой. Керн писала: «В тот же приезд мой я была представлена моею бабушкой Муравьевой госпоже Офросимовой, так верно описанной графом Л.Н. Толстым. Представление было успешным, я имела счастье ей понравиться».

О властной колоритной барыне много писали в мемуарах и сатирических куплетах начала прошлого века. Обессмертили же ее два гения нашей литературы. Грибоедов в списке действующих лиц «Горя от ума» обозначил ее так: «Старуха Хлестова, свояченица Фамусова». Толстой в «Войне и мире» вывел ее под именем Марьи Дмитриевны Ахросимовой.

Когда Илья Андреевич Ростов приехал в Москву представить Наташу будущему тестю и купить приданое, то решил остановиться в Москве у М.Д. Ахросимовой, давно предлагавшей графу свое гостеприимство. Отсюда, из своего дома в Чистом переулке Марья Дмитриевна везет молиться свою любимицу Наташу Ростову в соседнюю церковь Успения, что на Могильцах. Отсюда, из дома Ахросимовой, Анатоль Курагин пытался увезти Наташу Ростову.

В 1856 году владение перешло от Офросимовых к генерал-майорше В.С.Ершовой, а позже потомственному почетному гражданину Бакланову.

После пожара 1812 года архитектор Ф.К. Соколов заново отстроил усадьбу, снабдив ее портиками и колоннами. Планировка усадьбы типична – главный дом в глубине и два флигеля по бокам. В 1878 г. на месте сломанного левого флигеля построили комфортабельный каменный двухэтажный особняк, тогда же были изменены интерьеры, внутренняя планировка, устроен стеклянный фонарь над внутренней лестницей, ведущей в мезонин. Вдоль линии переулка протянулась ограда с массивными столбами, двумя воротами и коваными решетками.

В 1899 году владелицей усадьбы стала Мария Ивановна Протопопова, супруга крупного московского предпринимателя и банкира, который долгие годы был старостой храма Успения на Могилыдах. Он был известен в городе как щедрый благотворитель: на его средства были построены и содержались богадельни, детские приюты и другие учреждения.

Главный корпус представлял собой одноэтажный деревянный дом на каменном фундаменте, с мезонином и антресолями. На первом этаже было тринадцать светлых комнат, четыре темных чулана и коридор. Деревянная лестница вела в мезонин, в котором была темная комната и три светлых.

В каменном подвальном этаже находились помещения людской, кухни, столовой и поварской. Дом имел печное отопление, водопровод и канализацию. За главным зданием был небольшой сад и хозяйственный двор с двумя каменными амбарами и служебными постройками: конюшнями, погребами, кладовыми, сторожками и дворницкими. Фронтон фасада главного дома, выходящий в переулок, был украшен вензелем «МП», составленным из инициалов владелицы усадьбы Марии Протопоповой.

В 1918-м усадьбу Протопоповых реквизировали и использовали под жилье и размещение различных учреждений. После установления дипломатических отношений между Советской Россией и Германией в 1922 году усадьба в Обуховом переулке (переименованном в Чистый переулок) была передана под резиденцию послов Германии. В главном доме поселился посол Ульрих фон Брокдорф-Ранцау, глава делегации Германии на Парижской мирной конференции 1919—1920 годов и личный друг наркома Г.В. Чичерина.

По воспоминаниям очевидцев, германский посол был холостяк, предпочитал работать ночью, и часто глубоко за полночь принимал советского наркома, чтобы поговорить на философские темы, угощаясь хорошими ликерами и винами.