Анатолий Москвин - Неаполитанская Ривьера. Неаполь. Капри. Искья. Прочида

Узнав об отмене налогов, Дженойно, внимательно следивший за ходом событий, потребовал возвращения жителям города старинной привилегии, отмененной в 1517 г. королем Карлом I (V), которая заключалась в уравнивании прав городских нобилей и простых горожан, а также в равном распределении налогов и прочих повинностей между городскими сословиями. Кардинал Филомарино предложил себя посредником в переговорах плебса с испанской администрацией. Но в ночь с 7 на 8 июля произошли новые беспорядки. Восставшие решили по-своему наказать всех лиц, причастных к установлению новых налогов. В первую очередь толпа сожгла дом Джироламо Летиции, чиновника, виновного в аресте жены Мазаньелло; потом такая же судьба постигла многие палаццо нобилей и дома богатых купцов. Потом бунтари уничтожили все налоговые реестры и освободили из тюрем всех осужденных за контрабанду или уклонение от уплаты налогов. А вот получить документ, затребованный Дженойно, оказалось непросто. Вице-король и оставшиеся при нем нобили несколько раз подсовывали фальшивки. Тогда Мазаньелло со своими сорвиголовами захватил базилику Сан-Лоренцо и овладел хранившимися там пушками. Только после этого восставшие получили желанную привилегию, данную неаполитанцам Фердинандом Католиком, королем Испании, и подтвержденную его внуком в 1517 г. На четвертый день восстания (10 июля) у Мазаньелло было уже немало врагов. Герцог Маддалони устроил покушение на его жизнь, обратившись к обычным разбойникам. Триста бандитов вошли в город и направились к церкви Мадонны дель Кармине, где находилась штаб-квартира революционеров. Однако собравшиеся в церкви горожане задержали и убили известного бандита Доменико Перроне, а за ним и других злодеев, в том числе некоего Антимо Грассо, который перед смертью признался, что бандитов нанял граф Маддалони. Толпа немедленно совершила самосуд над братом графа, доном Джузеппе Карафой, причем после убийства аристократу отрубили голову и отнесли Мазаньелло. В тот же день в Неаполитанский залив вошел генуэзский флот под командованием Джаннеттино Дориа. Мазаньелло приказал генуэзскому адмиралу не подходить к берегу ближе чем на милю. Адмирал, флот которого испытывал нужду в продовольствии, вынужден был подчиниться. Он послал курьера к «глубокоуважаемому господину» Мазаньелло с просьбой снабдить эскадру продуктами, и вождь восставших милостиво согласился: он выделил морякам четыреста кусков хлеба.

На следующий день, после одобрения привилегии народным собранием Мазаньелло вместе с кардиналом Филомарино и новым народным представителем, которым оказался Франческо Антонио Арпайо, направились в Королевский дворец на встречу с вице-королем. Правительственные чиновники попытались подкупить народного вождя, но эта попытка не удалась. На той же встрече с вице-королем Мазаньелло был провозглашен генеральным капитаном преданного королю неаполитанского народа. Филомарино в письме к понтифику Иннокентию Х так описывает народного вождя: «Этот Мазаньелло достиг за немногие дни такой власти, уважения и повиновения своим приказам, что заставил дрожать весь город перед своими распоряжениями, которые исполняются его подчиненными пунктуально и неукоснительно; он продемонстрировал осторожность, благоразумие и умеренность; одним словом, он стал королем в этом городе, и притом самым прославленным и победоносным, которые только могут быть в мире».

Мазаньелло стали приглашать ко двору; городские нобили и даже герцог Аркос при встрече обращались к нему почтительно. Бывший рыбак примерил дворянский костюм. Под балконом его дома на Вико-Ротто был сооружен помост, с которого народный вождь мог распоряжаться от имени короля Испании. Бернардина, жена его представлялась «вице-королевой простонародья». Уличная легенда утверждает, что именно на одном из банкетов в Королевском дворце Мазаньелло был отравлен сильным галлюциногеном розерпином, ставшим причиной его будущего безумия. Впрочем, историки сомневаются в сумасшествии Мазаньелло. Скорее всего, свалившаяся на него неслыханная популярность и бремя почти абсолютной власти привели вождя к серии непонятных поступков, названных его врагами «безумием». Мазаньелло и в самом деле странно вел себя: швырял ножи в толпу; носился по городу на лошади; по ночам купался в море; собирался приступить к проекту преобразования Рыночной площади в порт. С 12 июля Мазаньелло приступил к казням своих противников. Он даже не прислушался к просьбе своего учителя Дженойно, умолявшего помиловать одного из разбойников. Дженойно присоединился к тем из бывших товарищей Мазаньелло, которые теперь намеревались свергнуть зазнавшегося вождя.

16 июля подступившая к дому Мазаньелло толпа стала требовать у него ответа на обвинения в безумии и измене народному делу. Генеральный капитан попытался ответить своим обвинителям в базилике Делла Кармине. В своей последней речи Мазаньелло приписал безумные поступки, совершенные им в последние дни, яду, которым его отравили. Он признался, что не хотел никому зла. Вождь в последний раз призвал людей из народа не складывать оружие, если они только хотят сохранить завоевания, добытые в борьбе. Он отверг обвинения в стяжательстве: «Мне лично ничего не надо. Голым я пришел на этот свет, голым и уйду». И тут же начал раздеваться. Архиепископ уговорил его отдохнуть в обители и увез в монастырскую келью. Той же ночью в дверь кельи постучали. Это были заговорщики: несколько капитанов, возглавлявших городские районы. Узнав голос одного из заговорщиков, Мазаньелло открыл дверь, и его тут же застрелили. Тело вождя бросили в ров, а голову принесли вице-королю. Надо отдать должное вице-королю. Он, возможно, под влиянием кардинала Филомарино, устроил павшему вождю торжественные похороны. Процессия с трупом Мазаньелло прошла по центральным районам Неаполя, и повсюду горожане с нескрываемой болью прощались с генеральным капитаном.

Неаполь. Узкая улица Спакканаполи словно ножом разрезает историческую часть города

Неаполь. Бывший королевский дворец Каподимонте

Восстание на этом не закончилось, потому что испанцы почти сразу же вернули отмененные налоги и последовал новый рост цен на продовольствие. Новым народным вождем стал Дженнаро Аннезе, сумевший придать народному недовольству антииспанский характер. Схватки восставших с нобилями и чужеземными солдатами становились все ожесточеннее, пока испанцы не были изгнаны из города. Семнадцатого декабря горожане провозгласили Королевскую Неаполитанскую республику, во главе которой встал французский герцог Энрико II ди Гуиза (Анри де Гиз), предъявивший свои права на престол в качестве наследника короля Рене Анжуйского. Примеру неаполитанцев последовали жители Палермо и Салерно, где восстаниями руководили соответственно Джузеппе д’Алези и Ипполито ди Пастина. С революционными бунтами покончил приход в Неаполь 6 апреля 1648 г. испанского флота под командованием дона Хуана Австрийского, незаконнорожденного сына Филиппа IV.