Николай Коняев - Ангел над городом. Семь прогулок по православному Петербургу

Через несколько лет останки Натальи Алексеевны и Петра Петровича были перенесены из Лазаревской усыпальницы в Благовещенскую церковь, но Лазаревское кладбище так и осталось самым привилегированным кладбищем Петербурга, при Петре I для совершения там захоронения требовалось личное разрешение императора.

Одним из первых погребли здесь сподвижника Петра I, фельдмаршала графа Бориса Петровича Шереметева, а впоследствии и многих других представителей семьи Шереметевых, и среди них – знаменитую крепостную актрису Парашу Жемчугову.

На Лазаревском кладбище похоронены также Апраксины, Гагарины, Белосельские-Белозерские, Голицыны, Долгорукие, Мещерские, Разумовские, Салтыковы, Столыпины и многие другие политические деятели и именитые люди Петербурга.

«Как будто здесь собрались после смерти все те, кто когда-то составляли тесный кружок придворного общества, – писал по этому поводу Н. Н. Врангель. – На маленьком пространстве Лазаревского кладбища погребена целая эпоха, целый мир отживших идей, почти все придворное общество Елизаветы, Екатерины и Павла».

Основная часть могил на Лазаревском кладбище относится к XVIII веку, хотя погребать продолжали тут и в XIX, и даже в XX столетиях. Одно из последних захоронений на Лазаревском кладбище – могила выдающегося государственного деятеля графа Сергея Юльевича Витте.

Среди наиболее известных захоронений можно упомянуть могилу Михаила Васильевича Ломоносова.

К началу XIX века Лазаревское кладбище Александро-Невской лавры переполнилось могилами, и для новых захоронений выделили участок, остающийся по правую руку от прохода к мосту через Монастырку.

В 1871 году здесь освятили церковь во имя чудотворной иконы Тихвинской Божией Матери, и Ново-Лазаревское кладбище стали называть Тихвинским.

На Тихвинском кладбище захоронены великие писатели, композиторы, деятели культуры. Это Достоевский, Мусоргский, Жуковский, Карамзин, Глинка, Крылов, Римский-Корсаков, Баратынский, Бортнянский, Кустодиев, Бородин…

Покинув Тихвинское кладбище, выходим к мосту через Монастырку, дальше начинается территория самого монастыря.

Слева стоит Благовещенская церковь, с которой, собственно, и началось строительство Свято-Троицкой Александро-Невской лавры и которая до сих пор не возвращена Лавре. Здесь была устроена первая царская усыпальница в Санкт-Петербурге.

Кроме останков царевны Натальи Алексеевны и царевича Петра Петровича, перенесенных из Лазаревской усыпальницы, в Благовещенской церкви погребли царицу Прасковью Федоровну (жену Иоанна V); ее дочь, герцогиню Мекленбургскую Екатерину Иоанновну и правительницу России Анну Леопольдовну. Хоронили в Благовещенской церкви и знатных вельмож.

Под скромной надгробной плитой из белого мрамора погребен у северной стены генералиссимус А. В. Суворов.

В советские годы на Лазаревское и Тихвинское кладбища перевозили наиболее знаменитые захоронения со всех городских кладбищ. «Малоценные» могилы при этом безжалостно уничтожались. Впрочем, были случаи и «отъезда» погребенных на престижном кладбище.

«По случаю кончины нашей государыни императрицы Екатерины Алексеевны, для пронесения из Свято-Троицкаго Александро-Невскаго монастыря в соборную Петропавловскую церковь тела любезнейшаго родителя нашего, блаженный памяти государя императора Петра Федоровича, для погребения тела ея императорскаго величества в той же соборной церкви и для наложения единовременнаго траура, учредили мы печальную комиссию, в которую назначив вас к присутствию, все вышеписанное распорядить с подобающим уважением к особам государским и, составя образцы, тому сообразные, нам представить». Это Указ императора Павла от 8 ноября 1796 года.

Важен тут не столько порядок траурных мероприятий, а соединение на один и тот же день кончин Петра III и Екатерины II. Царствование Павла становилось как бы прямым продолжением правления Петра III.

Историк Николай Карлович Шильдер называл эти похоронные мероприятия загробным апофеозом Петра III:

«1796 года ноября 19-го числа, повелением благочестивейшаго самодержавнейшаго, великаго государя нашего императора Павла Петровича, – повествует летопись Александро-Невской лавры, – вынуто тело в Невском монастыре погребеннаго, покойнаго благочестивейшаго государя императора Петра Федоровича, и в новый сделанный великолепный гроб, обитый золотым глазетом, с гербами императорскими, в приличных местах с гасами серебряными, с старым гробом, тело его положено. В тот день, в семь часов по полудни, изволили прибыть в Невский монастырь его императорское величество, ея величество и их высочества, в нижнюю Благовещенскую церковь, где стояло тело, и, по прибытии их, открыт был гроб; к телу покойнаго государя изволили прикладываться его императорское величество, ея величество и их высочества, и потом закрыто было».

25 ноября, в десять часов утра, император Павел совершил коронацию праха Петра III. Он вошел в царские врата, взял с престола корону и возложил на себя, а потом, подойдя к останкам родителя своего, при возглашении вечной памяти положил ее на гроб императора.

1 декабря герольды возвестили всенародно о предстоявшем на другой день перенесении тела императора Петра III из Невского монастыря в Зимний дворец. В морозный день 2 декабря все полки гвардии и бывшие в столице армейские полки выстроились от Зимнего дворца до Александро-Невской лавры, откуда в одиннадцать часов утра и двинулась печальная процессия с останками Петра III. За гробом шествовали в глубоком трауре их величества и их высочества. В шествии участвовал также и убийца Петра III, граф Орлов-Чесменский, которому доверено было нести императорскую корону.

По прибытии процессии к Зимнему дворцу гроб Петра III был внесен в залу и поставлен на катафалк рядом с гробом императрицы Екатерины II.

5 декабря оба гроба одновременно перевезли в Петропавловский собор. В процессии колесница с гробом императрицы следовала впереди, а за нею двигалась колесница с гробом императора, за которым шествовали их величества и их высочества. На лице у императора заметно было больше гнева, нежели печали; он на всех глядел свысока. Императрица Мария Федоровна плакала.

До 18 декабря народ всякого звания допускали в крепость беспрепятственно.