Валерий Попов - От Пушкина к Бродскому. Путеводитель по литературному Петербургу

А торжественное ее открытие состоялось 2 января 1814 года. Со вступительной речью выступил директор А. Н. Оленин. Затем библиотекарь А. И. Красовский произнес речь – «Рассуждение о пользе человеческих познаний и о потребности общественных книгохранилищ для каждого благоустроенного государства». Помощник библиотекаря Н. И. Гнедич огласил «Рассуждение о причинах, замедляющих успех нашей словесности» – тема, небезынтересная и сейчас. Наконец, помощник библиотекаря, он же гениальный баснописец Иван Андреевич Крылов, прочитал басню «Водолазы» – о пользе просвещения. И библиотека начала свою деятельность. В ней работали замечательные сотрудники, знаменитые литераторы не считали зазорным числиться в ее штате, среди них А. А. Дельвиг, В. Ф. Одоевский, М. Н. Загоскин.

Иван Андреевич Крылов двадцать пять лет отдал библиотеке и жил рядом в маленьком домике на Садовой. Угол библиотеки между Невским и Садовой улицей – круглый, с большими окнами и старинными часами. А чуть дальше по Садовой – маленький «крыловский домик» – там до сих пор литературная жизнь, выступают писатели и поэты.

На замечательном памятнике Крылову в Летнем саду (доберемся с вами и туда) великий баснописец, торжественно поднимаясь над многочисленными героями знаменитых своих басен, отлитых в бронзе, выглядит величественным и умиротворенным старцем. Однако жизнь его была полна происшествий, и отнюдь не всегда безопасных. По-разному складываются судьбы гениев. Теперь, когда мы снизу вверх, с почтением и обожанием взираем на них, трудно поверить, что кто-то их мог не любить. Увы – так. И не просто ктото, а первые люди государства, цари и царицы. Та же великая Екатерина II, обожающая Державина, ненавидела при этом Крылова. И даже выслала его из Петербурга. Казалось бы, кто же тронет его, «он же памятник»? Ан нет. Не обошлось тут, конечно, без политики. Если Державин еще солдатом участвовал в подавлении пугачевского бунта, то Крылов, как была убеждена Екатерина, был певцом «бунтарских, пугачевских песен».

И действительно – начинал Крылов с резкой сатиры на общество, с острых сатирических пьес и по велению Екатерины был сослан – правда, недалеко – из столичного блистательного Санкт-Петербурга в Москву, которая считалась тогда провинциальной и патриархальной. Впрочем, Москва была для него родным городом, там он родился и вырос. И лишь после смерти Екатерины Крылов возвратился в Петербург, поступил на службу – и продолжил писать. Сказать, что Крылов испугался и поэтому перестал писать сатирические пьесы? Да нет – он просто стал мудрее, хитрее, талант его закалился, окреп. Он понял самое главное для себя: не прямая критика недостатков, а аллегория создает, со времен Эзопа и Лафонтена, великую литературу. Исторический опыт чрезвычайно важен для нового автора, без него он беспомощен, гол, беззащитен. И – уже мудрый – Крылов начал свои знаменитые труды как бы с переводов общепризнанных мировых классиков: кто может против этого возразить? В 1805 году, в уже преклонном для тех веков возрасте – тридцати шести лет – он начал работу над баснями, прославившими его, с переводов знаменитого французского басенника Лафонтена – но делал это так, что басни эти воспринимались абсолютно русскими, созданными здесь на абсолютно российском материале, и навсегда вошли в сокровищницу русской литературы. Среди этих первых опытов – «Слон и моська», одна из самых популярных басен, постоянно цитируемая. Крылов сразу стал народным любимцем – басни его ходили не только в дворянском обществе, но и среди простого народа. Крылов необыкновенно расширил аудиторию читателей – книги его читались не только во дворцах, но и в избушках. Его строчки то и дело употребляются в жизни, особенно когда надо метко и хлестко сказать о чем-то. Лучше Крылова это сделать не может никто!

«Ай, Моська – знать она сильна, коль лает на слона!» «Чем кумушек считать, трудиться – не лучше ль на себя, кума, оборотиться», «А Васька слушает, да ест!» С Крыловым каждый из нас – златоуст, и за это мы так его любим.

Крылов лучшую половину жизни прослужил в Публичной библиотеке, дослужился до статского советника, был богат, но главное – его все знали и любили, он был для всех «дедушка Крылов», мудрый, веселый – как на памятнике в Летнем саду.

Как почти у каждого русского, у него были грехи – главным его грехом было обжорство. Его часто звали в гости, и с изумлением все наблюдали, с каким аппетитом – и главное, сколько съедает он! В последние годы он уже был весьма тучен, передвигался с трудом. По слухам, именно из-за своего непомерного аппетита он и скончался, объевшись блинов. Даже и в смерти его есть что-то басенное, напоминающее знаменитую его басню «Демьянова уха».

После такого мощного персонажа, как Крылов, можно немного передохнуть, пройтись дальше по Невскому вдоль Гостиного Двора, поглазеть на товар, выставленный в витринах. И, немного передохнув, стоит, пожалуй, перейти Невский у высокой розовой башни бывшего Зеркального телеграфа, по которому раньше передавали новости, и оказаться на четной стороне, возле двух симметричных старинных доходных домов, принадлежавших прежде Армянской церкви, видной между этими домами в глубине двора. Невский знаменит еще и тем, что на нем расположены храмы самых разных церковных конфессий, и почти у каждого храма имелись свои доходные дома по обеим сторонам. На домах армянской церкви две мемориальные доски. Здесь жили Федор Иванович Тютчев, гениальный русский поэт, и Михаил Михайлович Сперанский, великий реформатор нашего государства.

Тютчев – еще одна великая и загадочная фигура русской литературы. Мы знаем его как одного из самых тонких, проникновенных русских поэтов – но это лишь одна ипостась удивительной личности. Стихи он писал как бы мимоходом, не придавал им значения, не стремился публиковать. Закончив университет, он поступил на государственную службу, в коллегию иностранных дел, и к концу жизни дослужился до тайного советника, чина очень высокого. Он не просто служил, он был обуреваем государственными идеями и политическими страстями, страстно ненавидел революцию, охватившую Европу, и противопоставлял Европу православной, консервативной России, писал страстные публицистические статьи – на одну из них даже обратил внимание император Николай I и похвалил ее. Как его внутренний мир отразился в стихах? Тютчев остро предчувствовал революционную катастрофу и трагически воспринимал окружающий мир – как остров света, окруженный бесконечной ночной тьмой. Поэтому столь же трагичны, хоть и прекрасны, его стихи о любви – и любви он предрекает скорую и неизбежную гибель: