Дмитрий Янчевецкий - У стен недвижного Китая

Выступление в 2 часа ночи.

Резерв полковника Савицкого. 2, 6, 7 роты 9-го полка; 5 рота 10-го полка; 4 и 5 роты 12-го полка. Все нестроевые роты, 1 взвод читинцев. 2 десантных морских орудия (120-мм) были сняты с крейсера «Владимир Мономах» и доставлены по реке Пэйхо с большим трудом в Тяньцзин. Орудия были поставлены, под руководством лейтенанта Клюпфеля, при дружной и трудной работе моряков и саперов, на левом берегу Пэйхо, в 1 версте ниже русского понтонного моста.

Задача этих двух орудий и 2 английских осадных орудий (одно из них – «Дядя Том»), поставленных по насыпной дороге в арсенал: открыть с рассветом огонь по форту и отвлечь его осадные орудия от наших колонн.

Охрана арсенала — главного опорного пункта русского отряда. 3 рота 9-го полка; 1 рота 10-го полка; 7 рота 12-го полка; 2 пулемета; 6 китайских орудий.

Адмирал Алексеев должен был со своим штабом находиться в северо-западном углу арсенала, где была поставлена батарея из китайских орудий. Наши офицеры сами снаряжали для этих орудий снаряды из оставленных китайцами материалов.

В распоряжении генерала Стесселя, бывшего при колонне полковника Анисимова, находились: 4-я сотня читинцев; взвод 3-й сотни читинцев и взвод 6-й сотни верхнеудинцев, для производства преследований, нападений, разведок и установления связи и летучей почты между колоннами и арсеналом, в котором присутствовал адмирал Алексеев. Связью между частями заведовал подполковник Илинский, принимавший ближайшее участие в составлении диспозиции боя.

Тяньцзин покоился в гробовом молчании.

Горячая, задыхающаяся ночь дремала над арсеналом и грела своим теплым дыханием и без того сожженную солнцем спавшую равнину. Воздух не дрогнул. Ни один выстрел или крик не дерзал нарушить последних часов величавой тишины и спокойствия. И только невидимые кузнечики, спрятавшись между листьями тополей, храбро и неутомимо пиликали своими крылышками одну и ту же трескотню и точно смеялись над страхами и тревогами одних людей и жестокостью других.

Страшное шипение и скрипение послышалось в поле вокруг арсенала. Гул голосов, треск колес и звон копыт и топот солдатских ног. Я вскочил на казацкого коня и выехал из арсенала в поле. Что-то черное, неуклюжее, длинное и непонятное, шипя и пыхтя, ползло по дороге между посевами кукурузы и гаоляна. Спереди и сзади правильными рядами шли солдаты. Казалось, что в поле плыли и извивались какие-то чудовища.

Если бы китайцы прислушались и послали сюда разъезд, то, благодаря яркому сиянию луны, они могли бы разглядеть непонятные обозы и русских солдат, которые шли на них.

Эти обозы странной формы везли нашу переправу, а русские солдаты составляли авангард Ширинского.

Для самой быстрой и легкой переправы наших войск через канал, генерал Стессель составил необыкновенно простой и остроумный способ: было взято 7 шаланд-барж и в каждую запряжено по 6 лошадей, которые и тащили шаланды волоком по земле от лагеря до канала. Фашины – вязки гаоляна – перевозились на двуколках, a 2 шлюпки и настилка переносились на руках.

От лагеря до канала нужно было идти 10 верст. До арсенала шли вне опасности, но за арсеналом до канала (6 1/2 верст) предстояла очень трудная часть пути. Китайцы могли заметить движение русских рот и открыть по ним артиллерийский огонь. Уничтожить всю нашу переправу гранатами было бы очень легко и вся наша экспедиция была бы проиграна.

Белые рубашки и фуражки наших стрелков далеко блестели, освещаемые луною. Направо и налево ясно виднелись китайские деревни, которые могли бы дать знать китайским аванпостам о движении враждебных войск.

К счастью, и китайские деревни и китайские передовые батареи, окончив свой чифань-ужин и напившись вдоволь чаю, настоянного на воде, которая веками омывает могилы их предков, должно быть, сладко спали, если только можно было сладко спать в то горькое время.

Судьба хранила наш авангард, и даже луна скрылась за облака, чтобы не выдать своим светом смелых воинов в белых рубашках и кителях.

Рота за ротой шли в глубоком молчании. Слышен был только странный шум волочившихся шаланд, но этот шум терялся в неподвижном воздухе ночи. Наши стрелки, саперы и моряки то шли по оголенной выжженной равнине, то погружались в гаолян и кукурузу, которая местами чудом уцелела.

Наши солдаты шли тихо, в полном порядке, не разговаривая.

Меня поражало то серьезное, почти благоговейное чувство, с которым наши солдаты шли в бой, отлично сознавая, что их ожидает впереди. Для этого им достаточно было оглянуться на те носилки, которые несли позади.

Убедившись собственными глазами в стойкости и неколебимой твердости русских солдат, иностранцы говорили, что с такими солдатами они бы делали чудеса. Но, конечно, наши командиры делали и будут делать чудеса со своими воинами и без помощи иностранцев. Но с некоторыми иностранными войсками едва ли и наши командиры что-нибудь сделают.

В 11 часов ночи наш авангард благополучно подошел к каналу, 2 шлюпки были спущены в воду и сейчас же началась переправа рот в шлюпках по каналу. Шлюпки быстро скользили от одного берега к другому, и чрез 2 часа 2 1/2 роты уже были на той стороне канала, где они сейчас же залегли и окопались.

В 2 часа ночи подошли главные силы правой колонны, со своим начальником Анисимовым. Приехал начальник отряда Стессель. Подошли 2 роты храбрых германцев, в синих куртках, которые темной массой расположились в отдалении. Подошла французская батарея.

Приволокли, наконец, и шаланды, которые были немедленно спущены на воду. К сожалению, благодаря Ганнибаловскому способу их перевозки, 3 шаланды оказались подбиты и затонули. В остальных шаландах начали перевозить людей, и кроме того был перекинут фашинный мост. Переправой заведовал Санников. Несмотря на спешность и хрупкость способов передвижения, все стрелки благополучно перебрались, с помощью матросов и саперов, на другую сторону, и не было ни одного несчастного случая.

Луна выплыла из-за туч и осветила низкие пустынные берега Лутайского канала. Позади нас, за полями кукурузы, спали две деревни. Китайские батареи тоже спали.

Выше по каналу раздался выстрел. Наш дозор привел двух китайцев, которые были захвачены возле деревни. Генерал Стессель приказал мне их допросить.

Я отвел их в сторону. Оба китайца дрожали от страха, кланялись в ноги и уверяли, что они ни в чем не виноваты. Я сказал им, чтобы они ничего не боялись и говорили только правду. Китайцы несколько успокоились и сообщили, что они поселяне, живут в соседней деревне, пашут землю и вышли из фанзы ради одного любопытства, за которое они так тяжко наказаны. Они вовсе не солдаты, и никаких китайских войск нет по сю сторону канала. В расстоянии около 10 ли – 5 верст отсюда, по ту сторону канала расположились китайские войска в количестве около 10 000 человек. У них есть и пушки. Все это я доложил генералу.