Фердинанд Врангель - Путешествие по Сибири и Ледовитому морю

Отклонение магнитной стрелки по всему берегу, от Нижне-Колымска до Большого Баранова Камня, с 1787 года уменьшилось почти на 5′.

Означенное здесь отклонение отнесено к ручному пель-компасу, который показывал среднее между другим ручным пель-компасом и большим корабельным.

Закончив наблюдения, возвратились мы к месту ночлега 10-го июля. Земляная речка выступила из берегов от прибылой морской воды, нагнанной западными и северо-западными ветрами. При южных, напротив, вода всегда сбывает. Но, впрочем, правильного прилива и отлива ни нам, ни туземцам не удавалось замечать.

Берег Ледовитого моря наводит невольную задумчивость и уныние на человека. Он тянется необозримой равниной, где утомленный однообразием взор не встречает ни дерева, ни кустарника, и только мрачные утесы и огромные льдины высоко поднимают свои голые вершины. Нигде не видно следов деятельности человеческой, и даже земля как будто утрачивает здесь свою производительную силу. Только в краткий период лета стада оленей и стаи гусей оживляют несколько безмолвную тундру.

Мы проехали далее по усеянной большими и малыми озерами низменности и переправились через три ручья, текущие параллельно один к другому; у берега, где встречаются им кряжи небольших холмов, разделяются они на несколько рукавов и исчезают между льдинами в море. На берегу последнего из этих ручьев, шире и глубже других текущего, врыто в землю бревно, подобное найденному в прошлом году на Шелагском мысе. Вероятно, они памятники сибирских жителей, посещавших на кочах в XVII столетии здешние страны. Здесь расположились мы ночевать (12-го июля) и, найдя на берегу довольно травы, решились остаться на месте весь следующий день для отдыха лошадей. Погода была суровая и неприятная. Резкий северо-западный ветер нагонял с моря густой туман. В полдень термометр показывал только 1° тепла, а ночью маленькие озера покрылись льдом. Возле нашего ночлега лежало несколько истлевших мамонтовых костей и китовых ребер [182].

Июля 14-го при переправе через речку, близ которой мы ночевали, лошадь Козьмина чего-то испугалась и сбросила его в воду. Он вплавь достиг другого берега, и хотя тотчас переменил платье и белье, но, несмотря на то, опасаясь, чтобы он не простудился при холодном вечернем воздухе и сильном дожде, решился я не останавливаться до утра. Мы ехали и шли всю ночь и беспрерывным сильным движением Козьмин избавился от дальнейших последствий простуды. После 18-ти часов пути, проехав всего 35 верст, достигли мы балагана экспедиции, построенного в прошлом году при устье Большой Баранихи. Строение находилось на левом берегу реки и состояло собственно из одного жилого покоя с очагом и чулана для запасов.

Устье Большой Баранихи около версты в ширину, но так мелко, что при малой воде во многих местах, между прочим, и в самой середине реки, показываются песчаные мели. Берега совершенно различны один от другого: левый – песчаного образования и весьма отлог, а правый, напротив, крут и скалист. Весь горизонт от юго-запада до юго-востока обставлен длинной цепью гор, покрытых кое-где вечным снегом. Здесь источники Большой Баранихи и другой, также Баранихой называемой, реки, впадающей в море в 35-ти верстах западнее отсюда. Обе реки получили свои названия оттого, что в верховьях их водятся во множестве дикие бараны, составляющие предмет довольно изобильной зимней охоты.

На юг возле нашего балагана лежали небольшие озера, на берега которых к 10-му июля обыкновенно собираются дикие гуси. В 30-ти верстах на восток, около 1-го августа появляются стаи лебедей и там линяют. Недалеко от нашего стана нашли мы признаки прежнего чукотского жилища: большие кучи обгорелых оленьих костей и рогов, разные обломки домашней посуды и между прочим выделанную из базальта плошку для рыбьего жира.

Присланные сюда в начале лета из Нижне-Колымска работники были все здоровы. Они прибыли двумя неделями прежде нас и занимались постройкой лодки, вязаньем сетей и другими заданными им работами. По-видимому, во время переезда с ними ничего особенного не случилось, хотя они рассказывали нам о ночных нападениях и других приключениях, существовавших, вероятно, только в воображении их, зараженном врожденной боязнью чукчей.

Последний переезд наш был быстрее обыкновенного, а потому якуты с их вьючными лошадьми отстали и уже поздно ночью прибыли в стан. Причиной медленности их была особенно встреча с черным медведем; появление его испугало лошадей, они вырвались из рук проводников, сбросили с себя вьюки и разбежались по тундре. Медведь ушел, однако, не причинив никакого вреда, но часть наших вещей и провизии попала в воду и подмочилась, а один термометр изломался.

Мы проводили здесь время в полезных для экспедиции занятиях и ловили рыбу на зимние запасы, а когда погода не благоприятствовала ловле, седлали лошадей, выезжали на тундру, посещая берега моря и озер, стреляли гусей, убили черного медведя и, главнейше, осматривали окрестности и знакомились с ними. Между прочим предпринимали мы небольшое плавание на новопостроенной лодке, но оно кончилось не слишком удачно. Нам хотелось попытаться ловить рыбу в речке Козьмина, впадающей в море, 20 верст к востоку от Большой Баранихи. Несмотря на лето, только середина реки была свободна от льда, а у берегов стояли толстые и огромные закраины. Когда возвращались мы к стану, льды оторвались от берега, сперлись в середине реки и затерли нашу лодку. Мы провели на ней три дня под открытым небом, подвергаясь частым ливням. Наконец южный ветер выгнал льдины в море и очистил нам возвратный путь.

Речка Козьмина не так широка, как Бараниха, но гораздо глубже ее. Рыбы в ней много и особенно омулей и красной рыбы, которая в Колыме не попадается. Краснина очень вкусна, но вредна для здоровья: после нее мы чувствовали тошноту и слабость во всем теле.

Можно утвердительно сказать об этой части Ледовитого моря, что она утратила свое прежнее богатство, следы которого истлевают в разных местах на берегу. Здесь валяются кое-где кучи китовых усов, и некоторые куски их были еще так хороши, что мы с пользой использовали их на неводы. Также попадаются здесь целые остовы китов, но хрупкость и ноздреватость ребер доказывает их глубокую древность. Даже наносный лес выкидывается ныне здесь редко, и тот, который мы находили, был уже полуистлевший. Весьма вероятно, что масса морского льда в новейшие времена умножилась и, препятствуя вообще свободному движению воды, не допускает к берегу плавающие по морю предметы.

Между прочими произведениями природы, носящими на себе признаки древности, нашли мы здесь также полусгнивших короткохвостых раков, называемых в Англии Shrimps , которых не удавалось мне нигде более видеть в Сибири. Здесь кстати заметить, что несколько лет тому, у берега моря и в Колыме появилось множество разноцветных моллюсков величиной с человеческую голову; они во множестве приставали к сетям и неводам и употреблялись с пользой для корма собакам, но в наше время эти моллюски не показывались. Произведения прозябаемого царства этой страны ограничиваются мохом и редкой жесткой травой да немногими цветами. Туземцы уверяют, что здесь показывается иногда так называемая морская капуста ( crambe maritima ), но столь редкого явления мне не удалось видеть.