Роберт Пири - По большому льду. Северный полюс

Первая из январских охотничьих экспедиций вернулась 11-го января. Хотя партия доктора Гудсела и наткнулась на следы мускусных быков, охота не задалась. Боруп вернулся на следующее утро, принеся 83 зайца и интересную историю. Подойдя к самому леднику, партия Борупа наткнулась на целую колонию маленьких белых обитателей арктических широт. По их словам, зверьков было где-то около сотни. Полярные зайцы не особенно пугливые животные: они подходят к охотнику так близко, что их можно брать голыми руками; они не знают страха перед человеком, потому что в своем естественном окружении не встречались с ним. Боруп с эскимосами окружили зайцев и, подойдя к ним вплотную, просто перебили их ударами прикладов по головам, так что не пришлось даже тратить патронов.

Однажды во время охотничьей вылазки Боруп и эскимосы заблудились и в течение суток не могли найти свое иглу. Ножи-пилы, необходимые для постройки снежного иглу, остались в лагере, более того, ни у кого из мужчин не оказалось с собой даже обычного ножа, который мог бы послужить заменой. Меж тем, начиналась буря: луна за облаками была едва различима, а снежные вихри кружили в воздухе, замораживая все вокруг. Чтобы не замерзнуть, люди старались не стоять без движения. Наконец, когда силы были уже на исходе, перевернули нарты на бок и, нагребая на них снег и утрамбовывая его ногами, таким образом укрепили временное убежище. Укрывшись за нартами, людям даже удалось немного поспать. Когда непогода улеглась, выяснилось, что они находятся всего в миле от своего иглу.

На следующий день после возвращения Борупа пришли капитан Бартлетт со своей партией и четыре человека из вспомогательной группы Марвина. Мы уже начинали беспокоиться о них, так как лед в проливе Робсон в безлунную зимнюю ночь – не самая безопасная дорога для санного поезда. Капитан сообщил, что они пересекли пролив всего за 6 часов, а остальное время потратили на обследование равнинной части полуострова Полярис, но не обнаружили там ни самих мускусных быков, ни каких-либо следов их присутствия.

С конца января в полдень с южной стороны неба можно было наблюдать слабое красноватое свечение; длительность периода постепенно сумерек увеличилась. Луна кружила по небу, завершая свое последнее зимнее полнолуние, и, наблюдая за ее спадом, я записал в своем дневнике: «Слава богу, луна уходит». Сколько бы темных зим ни пережил человек в Арктике, стремление снова увидеть солнце не ослабевает из раза в раз.

В период февральского полнолуния Бартлетт ушел на мыс Хекла, Гудселл перебросил еще одну партию припасов с мыса Хекла на мыс Колан, а Боруп вновь отправился охотиться в залив Маркем. Перед отъездом доктор закончил заполнение таблиц наблюдений за температурами в этом сезоне; проведя соответствующие вычисления, он пришел к выводам, что среднемесячная температура всех зимних месяцев, за исключением октября, в этом сезоне ниже, чем три года назад. Так, средняя температура декабря оказалась на восемь градусов ниже.

Марвин все еще оставался на мысе Брайант. Последние февральские партии вернулись 9-го февраля. С этого момента мы интенсивно стали готовиться к заключительному походу. Ночью в воскресенье 14 февраля я вкратце рассказал эскимосам о своих планах, уточнил, что мы предполагаем сделать и чего я ожидаю от них, сказал, что по возвращении получит каждый, кто дойдет со мной до самой крайней точки: лодку, палатку, многозарядный винчестер, дробовик, патроны, ящик табака, трубки, заряды для ружей, ножи, топоры и т. д.

При мысли о том, какие несказанные богатства они могут получить, страхи их перед «Великой полыньей» улетучились, и только один эскимос, Паникпа, признался, что боится. Но они столько раз видели, как я возвращался, что были готовы вместе со мной бросить вызов судьбе еще раз.

В понедельник 15 февраля Бартлетт покинул корабль, получив задание идти прямо к мысу Колумбия и 2–3 дня посвятить охоте на мускусных быков в его окрестностях. За Бартлеттом вышли еще три отряда, которым было поручено доставить грузы на мыс Колумбия, а затем вернуться на мыс Колан, и, загрузившись там на складе продовольствием, перевезти его на мыс Колумбия. Группа Гудселла вышла во вторник, а в среду разыгралась буря, и Макмиллан с Хэнсоном смогли отправиться в путь только в четверг. Все отряды должны были встретиться со мной на мысе Колумбия в последний день февраля.

Около 6 часов в среду вечером Марвин и его партия вернулись с мыса Брайант. Все они были в хорошей форме. Группа Борупа покинула судно в пятницу, а группа Марвина ушла в воскресенье, 21-го, и я в течение одного дня оставался на судне один.

Тот последний день на корабле был одним из самых тихих и спокойных за все время путешествия, так как никто не отрывал меня от дел. Утро я посвятил тщательному анализу результатов уже проделанной работы, проверил все до мелочей и шаг за шагом обдумал во всех подробностях предстоящий поход.

Когда я убедился (это мне не удавалось сделать в суматохе двух предыдущих недель), что все на своих местах, а любые возможные случайности учтены и предусмотрены, у меня выдалось несколько часов, чтобы, наконец, трезво оценить сложившуюся ситуацию и вспомнить те моменты жизни, когда я, как и теперь, оказывался накануне отправления в неизведанную пустыню Севера.

Когда я был, наконец, готов поспать пару часов перед утренним стартом, то засыпал с ясным осознанием того, что к настоящему моменту все, что от нас зависело, было сделано. Каждый участник экспедиции, как и я сам, вложит в этот последний рывок все, что имел – волю, мускулы и жизненные силы. Результат теперь зависел только от капризов арктического пака и от того, хватит ли нам физический и моральной стойкости.

Это была последняя возможность претворить в жизнь мечту всей моей жизни. Утром задрожит струна моего лука, чтобы выпустить последнюю стрелу.

Хочу, чтобы читатель в красках представил, что за работа ожидала нас впереди и как мы с ней, в конце концов, справились. Для этого я сейчас попытаюсь объяснить, что значит преодолеть около тысячи миль ледяного пака Арктики на нартах с собачьей упряжкой. Постараюсь как можно короче и точнее описать трудности, с которыми мы столкнулись, а также средства и методы их преодоления.

Между местом зимовки «Рузвельта» на мысе Шеридан и самой северной оконечностью Земли Гранта – мысом Колумбия, который я выбрал как отправную точку ледового путешествия, лежало 90 миль пути в северо-западном направлении, частью вдоль ледяного припая, частью по суше, которые нам предстояло преодолеть, прежде чем мы выйдем на лишенные каких бы то ни было дорог просторы Северного Ледовитого океана.