Роберт Пири - По большому льду. Северный полюс

7 ноября в лагере, не считая членов нашей партии, было семнадцать мужчин, женщин и детей; вой двадцати одной собаки делал ночь очень «оживленной». Мой маленький городок рос почти каждый день, и стало ясно, что нам нужно что-то вроде гостиницы. Поэтому 11 ноября был построен иглу площадью 60 квадратных футов, где могли остановиться посещающие меня друзья.

В это время мы по большей части работали в лагере, прежде всего в доме. Я устроил полки для моей библиотеки, сделал письменную конторку и занимался другими мелочами, которые должны были обеспечить наш комфорт во время зимней ночи. Миссис Пири украсила нашу комнату флагами. Все были заняты постройкой саней из привезенного мной дерева, одометров, предназначенных для измерения расстояния, пройденного нами во время наших будущих санных путешествий, и помп, которые могли понадобиться для откачки воды из наших вельботов при возвращении домой следующим летом; я же много внимания уделял приведению в порядок моего небольшого арсенала.

Снаступлением темноты охотничий сезон окончился, и мы поселились на зиму в нашей маленькой квартире.

Я еще раз убедился в ценности добытых нами оленьих шкур. Еще дома я говорил, что только очень плотная кожаная одежда может защитить от пронизывающего до костей ветра внутреннего льда, и каждый день, проведенный здесь, только подтверждал правоту этих слов и заставлял ценить мягкий, легкий, приятный на ощупь мех северного оленя – лучший для пошива одежды и спальных мешков.

Обеспечение этим материалов из районов Китового пролива было одним из самых важных пунктов моего плана, и мои надежды оправдались. Мы добыли необходимое нам количество оленей, шкуры были растянуты и высушены на Красной скале; я придумал и изготовил выкройки для одежды и спальных мешков, а эскимоски сшили их. Подготовка шкур к шитью была весьма непростым занятием, отнимавшим у моих туземных швей немало времени.

Кожа складывается мехом внутрь, а после чего обминается по краю вперед и назад, пока складка не становится совершенно мягкой и гибкой, затем делается следующая складка, и процесс повторяется до тех пор, пока вся кожа не будет тщательно промята; после этого ее выскабливают тупым инструментом, и, если нужно, снова обминают. На то, чтобы подготовить таким образом шкуру кожу большого самца, у двоих работниц уходит целый день.

Мы не сразу привыкли к отсутствию солнечного света. Действительно, 23 ноября день и ночь были одинаково темны, и керосиновые лампы горели круглые сутки. Кто-то по привычке говорил тогда: «Не будем делать этого при лампе, подождем лучше до завтра», забывая, что завтра также не будет солнца. Однако темнота не угнетала нас, что радовало, поскольку самый темный день для нас настанет только через месяц, 22 декабря, и мы не увидим солнца до 13 февраля. В 9 часов утра заря была заметна на утесах позади дома, а в 11 часов айсберги, не затененные мысом Кливленда, были освещены довольно ярко.

На мой взгляд, у нас было множество поводов, чтобы быть благодарными судьбе, и я подумал, что было бы правильно особенно и торжественно отметить тот день, который наша родина празднует в знак признательности за наше национальное и семейное благополучие. Поэтому 25 ноября в доме Красной скалы была выпущена следующая декларация:

Четверг, 26 ноября [36]устанавливается днем благодарения в доме Красной скалы и будет отныне таковым. Пребывание нашей одинокой маленькой партии в добром здравии, с полной дичи кладовой, в доме, прекрасно приспособленным для комфортного существования в самую суровую погоду, являются более чем достаточными поводами, чтобы считать празднование этого дня не простой формальностью.

В день благодарения мы с миссис Пири пошли на мыс Кливленда, чтобы полюбоваться полуденными сумерками. Температура была 12,5 °F. Было достаточно светло, и когда мы добрались до мыса, южный горизонт весь пылал. Повсюду разливался розовый свет зари, а прямо над каналом, между островами Герберта и Нортумберленд висел серебряный молодой месяц.

Вечером, при температуре вне дома 16 1/3 °F, мы сидели в нашей маленькой уютной комнате и вкушали прекрасный, соответствующий празднику обед: жареная серая чайка с зеленым горошком, пирог с дичью, горячие бисквиты, ромовый пудинг, яблочный пирог, абрикосовый пудинг, ананас, конфеты, кофе, виски и рейнвейн. Мы приоделись по случаю праздника, но, конечно же, не во фрачные костюмы, как писали по этому поводу некоторые газеты. В гардеробе Аструпа не нашлось рубашек, и он соорудил нечто похожее на сорочку из полотенца. Над столом висел шелковый флаг. Позже наши эскимосские друзья присоединились к празднику, и вся партия вместе с туземцами забавлялась играми и состязаниями в силе до позднего вечера.

1 декабря мы встретили в прекрасном расположении духа. Мы не подвергались никаким серьезным испытаниям. Месяц начался сильным ветром и снежной бурей, которая длилась целые сутки и наполовину занесла снегом дом Красной скалы. При этом мы сожгли за сутки только 16 мер угля, каждая весом в среднем 1 3/4 фунта. Я не знаю другого примера, когда какое-либо полярное жилище так хорошо согревалось таким небольшим количеством топлива. Время от времени слышались просьбы открыть дверь, чтобы проветрить жарко натопленную комнату, хотя, казалось бы, все должно было быть наоборот. Наше жилище оказалось очень удачным, и под его сенью мы чувствовали себя защищенными от самых свирепых полярных бурь.

8 декабря мы наблюдали сразу два северных сияния, на небе показалась луна, после одиннадцати дней отсутствия мы снова увидели ее серебряный блеск над утесами Красной скалы, ее свет падал на северный берег бухты. Спустя два дня она опять в полном блеске была с нами.

19 декабря начались метель и сильный ветер, которые не прекращались всю ночь до обеда следующего дня. Ветер нанес и спрессовал снег так, что он стал почти таким же твердым, как мрамор. И это был хороший знак с точки зрения нашего санного путешествия весной по внутреннему льду. 21 декабря на северо-востоке мы увидели падающий метеорит, а немного позже над утесами за домом по. явился еще один, оставлявший за собой красно-зеленый хвост. 21 декабря, самый короткий день в году, мы встретили троекратным «ура!», чтобы приободрить солнце, возвращавшееся на горизонт.

К сожалению, нам не удалось избежать пиблокто – смертельной болезни гренландских собак, которая время от времени грозила лишить бедных туземцев одного из их самых ценных ресурсов. Около 30 лет назад в южной Гренландии разразилась настоящая эпидемия пиблокто, и именно по этой причине доктор Хейес не смог купить так нужных ему в тот момент собак. Противоядия этому заболеванию не найдено, хотя масштабы его, к счастью, обычно невелики. Животные, пораженные пиблокто, начинают беспрестанно выть, кусать своих сородичей, отказываются от пищи. Чаще всего они умирают в конвульсиях в день приступа. Собака Аннауки взбесилась, и прежде чем мы поняли это и убили ее, она искусала двух моих молодых собак так сильно, что, вопреки усилиям доктора Кука, мы потеряли обеих. Собаки, как я уже отмечал, занимали важное место в моих планах, и меня очень огорчила потеря двух животных. Единственное утешение – их шкуры послужили мне материалом для отличной пары штанов.