Степан Макаров - «Ермак» во льдах

Ледокол «Ермак», согласно предначертаний Вашего высокопревосходительства, есть пробный для решения двух весьма важных в коммерческом отношении вопросов, а именно: в какой мере можно расширить навигационный период к Петербургскому порту и к великим сибирским рекам Оби и Енисею.

С тех пор ничто не переменилось, и нет никаких причин к тому, чтобы не продолжать дело в том направлении, в каком оно было намечено.

…Никто еще не делал опытов, чтобы выяснить, в какой мере ледокол может прокладывать себе путь через Карское море и могут ли за ним проходить пароходы. Только опыт может дать ответ на эти вопросы, и несделание этих опытов в течение настоящего лета лишит возможности составить осенью сего года правильное суждение о том, в какой мере возможно установление дешевого морского пути на рр. Обь и Енисей.

Дело теперь обстоит таким образом, что иностранные предприниматели в августе и сентябре успевают сделать один рейс на Обь и Енисей, провозя преимущественно такие дорогие товары, как чай, которым даны большие таможенные льготы. Правительство несет большие жертвы, но путь на Обь и Енисей от этого не улучшается, страховые премии по-прежнему очень высоки, и не дальше как сегодня я узнал что товары, идущие из Англии в Тюмень, принимаются на страхование лишь с уплатой 4 % их стоимости, а пароход страхуется не ниже как в 15 %. При таких условиях дешевого товара, как лес и хлеб, из Сибири в больших размерах вывозить немыслимо: хлеб с реки Оби вывозится лишь как обратный груз, а лес с Енисея совсем не вывозится.

Необходимо улучшить путь на эти реки, и с этой целью надо на низменных и опасных берегах поставить знаки, составить более обстоятельные карты и произвести промеры. Необходимо в течение июня и июля месяцев воспользоваться ледоколом «Ермак», которому, при его средствах, может быть, удастся сделать что-нибудь в этом направлении. В прошлом году маленькому пароходу «Пахтусов» вследствие льдов совсем не удалось выполнить гидрологические работы в Карском море, а между тем это крайне необходимо и без этого нельзя ожидать никакого коммерческого движения в наши сибирские реки.

Что касается предлагаемого мною изучения льдов в более возвышенных широтах, то оно даст материал как для решения вопроса об исследовании Ледовитого океана, так и для решения старого вопроса о Северо-Восточном пути в Тихий океан. Те, кто знает дело, хорошо понимают, что Норденшельд на «Веге» шел вплотную к берегу, пробираясь местами по мелководьям, на которые не могут надвинуться большие льды Ледовитого океана. Северо-восточный путь в Тихий океан лишь тогда будет практичным, когда по нему будут в состоянии ходить большие глубокосидящие океанские пароходы, для которых недоступен путь «Веги».

…Прошу Ваше высокопревосходительство оказать мне Ваше полное доверие и этим помочь мне довести до конца начатое мною очень трудное дело тем путем, который Вашим высокопревосходительством был одобрен и для которого уже сделаны раньше приготовления.

Отказ проф. Менделеева и вместе с ним трех избранных им лиц почти накануне ухода ставит меня в крайне затруднительное положение, но я уже нашел путь, как из этого выйти. Прошу лишь содействия Вашего к тому, чтобы проф. Менделеев выдал мне все инструменты, которые по моему соглашению с ним были приобретены на ассигнованные средства для работы ледокола «Ермак»; без этих инструментов я буду как без рук и не могу производить гидрографических работ с желаемой точностью.

Заслуженный профессор Менделеев прошением на имя Вашего высокопревосходительства заявил о своем нежелании идти на ледоколе «Ермак» в северное плавание и вообще участвовать в ученых изысканиях, которые там предположено произвести. Причиной отказа проф. Менделеев выставляет мое желание считать его и его трех помощников как бы состоящими в команде с правом распоряжаться всеми этими лицами по моему усмотрению. Мотивы, приведенные проф. Менделеевым, нуждаются в моих разъяснениях. Я лично просил проф. Менделеева принять участие в ученых изысканиях в предстоящей экспедиции, но я никогда не предполагал, что он пожелает поставить дело в такие условия, которые безусловно невозможны.

Проф. Менделеев желает, не идя сам на ледоколе в первую часть плавания, дать своим трем помощникам инструкции и желает полного моего устранения от работ, производимых этими лицами. Он говорит, для примера, что когда судно придет в порт, то я должен сообщить трем помощникам, сколько времени судно будет стоять, и от них вполне будет зависеть, что делать.

Не думаю, чтобы хотя в одной морской экспедиции начальник до такой степени был отстранен от участия в ученых работах; напротив, начальник всегда был истинным руководителем не столько в технике дела, сколько в распределении работ. Я убедительно просил проф. Дм. Ивановича написать свою инструкцию трем помощникам, дать им ее через меня, разрешив мне принимать участие в распределении времени, и обещал совершенно не вмешиваться в ученые и технические детали. Дм. Иванович с этим совершенно не соглашался и находил, что наука так независима, что она страдает от всякого вмешательства. Тот факт, что мои две книги заслужили первые академические премии и, следовательно, я не чужд научным методам, не влияли на проф. Менделеева. Я просил его по предметам его изысканий считать меня своим старшим помощником и заместителем в отсутствии. Он ни на что не согласился.

Предлагаемый им порядок неприменим в морской обстановке вообще, а в данном случае в особенности, так как предстоит трудная экспедиция, за которую я вполне ответственен. Проф. Менделеев отказался от всякого участия, а вместе с ним отказались и три приглашенные им его помощника, которые ничего другого и сделать не могли.

В трудной обстановке, которая предстоит, должны быть дружные усилия всех, а этого быть не может там, где начальник не имеет прав оказывать какое-нибудь влияние на ход работ. Три лица, имеющие совершенно особую инструкцию от всех, могут совершенно отказаться давать какие-нибудь ответы по производимым работам. Все это может породить на корабле рознь, и поэтому я не мог согласиться с требованием профессора Менделеева. Это и вызвало его отказ.

Я был совсем неожиданно приглашен на заседание, потому и не приготовился что-нибудь говорить такому почтенному обществу, среди которого нахожусь теперь. Как иностранец я нахожу, что вы очень странный народ: после того как напоили и накормили за пятерых человек, заставляете его еще говорить [смех], а при таких обстоятельствах это довольно трудная вещь.