Дмитрий Губин - Вне России

При всей туристической плотности Барселоны в ней немало прекрасных прорех: от ночного цветочного рынка до забившегося в щель возле Рамблы ресторанчика La Llunna, где ужинают толстосумы, а обедают интеллектуалы, и где кролик в горчичном соусе не столько готовится, сколько живет. Барселона, да – еще и город гастрономии. И шопинга, кстати. Особенно если не идти по мировым брендам, а купить вырви-глаз-рубашку-или-платье в лихом местном Desigual.

И в прорехи, и в роскошь имеет смысл сунуть нос.

Если есть время и деньги.

Далее – ясно.

2010 Comment

«Аэрофлот» был одним из спонсоров этой моей пресс-поездки (в компании вечнокудрявого Эдика Дорожкина, главреда газеты «На Рублевке», весьма ценимого мной за умение привить метафору на стебель повествования о недвижимости, и Ксении Соколовой из GQ. C Ксенией мы там даже сначала дико поругались (Ксения – девушка непростая, и, на первый взгляд, высокомерная), но потом дико помирились).

В общем, было хорошо.

Про бизнес-класс я, конечно, сейчас легко бы мог вычеркнуть, дабы не дразнить гусей, обреченных летать чартерной стаей – но, поразмыслив, оставил.

Во-первых, должно же хоть иногда быть соответствие между местом проживания и способом передвижения.

Во-вторых, я помню «Аэрофлот» совсем еще ранней постсоветской поры, когда бизнес-класс там только что появился: тогда в «экономе» хамили, а в «бизнесе» лебезили. Не замечая, что равно отвратительно и то, и другое.

Теперь контраст, слава богу, исчез, и вся разница в том, что в «бизнесе» дают шампанское бесплатно и до взлета, и в «экономе» на международных рейсах алкоголь лишь в обед и за деньги, а на внутренних рейсах так и вообще не дают.

2012

Tags: Искренность как синоним свинства. – Русские бытовые нацизм и дискриминация. – Беженец Мохаммед и гимн политкорректности.

У меня в Барселоне живет подруга.

Зовут Тамара Трапез.

Больше всего в жизни Тамара Трапез ценит свободу, равенство и братство.

Генералу Франко повезло, что жил в другую эпоху. Иначе бы Тамара Трапез разрядила ему в лоб револьвер, пролетая мимо в красных туфлях на десятисантиметровых каблуках и мурлыча под нос самую модную каталонскую песенку.

Недавно мы с Тамаркой обедали вместе. Помимо свободы, туфель и модной музыки, она знает толк в ресторанах. Мы обедали в гениальном ресторане, вжавшимся в узкую щель возле Рамблы, так что незнатоки пролетали мимо, а знатоками, как Средиземным морем, был колышим зал. Но для нас – для Тамарки, то есть – место нашли. И вкус кролика, которого я ел, у меня до сих пор на губах.

И вот, когда кролик на столе уже превратился в воспоминание о кролике, разговор зашел о ценах на съемное жилье. И я сказал Тамарке, что в России дело не только в ценах, а в том, что человеку с именем Ахмед или, скажем, Анзор снять квартиру непросто. Потому что на доброй трети объявлений будет значиться «только славянам».

– Ты врешь!!!!!!!! – Тамарка выпрыгнула из-за стола и истребителем «Харриер» взмыла над залом. Все повернули головы к нам; в тишине звякнули приборы о фарфор. – Скажи, что ты врешь!!!

– Не вру. Возьми в Москве любую газету бесплатных объявлений и убедись.

Тамара совершила иммельман плюс пару боевых разворотов и приземлилась, тряхнув гривой волос:

– Тогда вы фашисты.

Описываемая сцена особенно аппетитна на фоне каталонского колорита, который заключается в специфическом отношении Барселоны к Мадриду. То есть, говоря честно, многие каталонцы хотели бы от Мадрида отделиться и жить собственным умом, и кое-чего их каталонские умы добились: например, прав автономии. И этот сепаратизм на бытовом уровне проявляется в виде массы мелочей. Но – именно мелочей. Потому что объявление «сдам квартиру только каталонцам» мгновенно подошьют к уголовному делу, и квартиросдатчика упакуют за дискриминацию по национальному признаку.

Тут любопытно то, что под расизмом, нацизмом, фашизмом, дискриминацией в Европе (включая страны, некогда входившие в коалицию с Гитлером) понимаются те вещи, которые считаются вполне допустимыми в России (где основным, если не единственным объединяющим нацию элементом является воспоминание о победе на Гитлером).

Вот вам случай, произошедший со мной на курсах французского языка.

Мы там довольно часто занимались играми. Ну, например, десяток взрослых студентов изображал муниципалитет в Квебеке и выбирал лучшего и худшего водителя городского автобуса, попутно овладевая указательными местоимениями и степенями сравнения. Наш преподаватель, нормандка Мари, начинала зачитывать список претендентов: Мохаммед, 25 лет, из Ливана…

– Oh, non! Pas arabe! Celui que est le pire! («О, нет! Не араб! Вот самый худший!»), – отреагировали мгновенно девушки в моей группы, и я почувствовал, что покрываюсь красными пятнами, и не из-за ошибок в их французском.

Эти девушки не были невежественны или бедны, они поездили по свету, но при этом в первозданной чистоте сохранили свойство, которое сильно (и, на мой взгляд, принципиально) отличает среднего россиянина от европейца. Наш человек обычно убежден, что высшая раса – белая, европейская, с которой он себя отождествляет и внутри которой отчаянно ищет место, невероятно комплексуя перед тем, что он называет «Западом» и «Европой». То есть он считает, что и «Европа» и «Запад» так же, как и он, тихо ненавидят арабов, негров и прочую «кавказскую национальность», не решаясь выразить чувства публично лишь по причине насильно внедренной политкорректности, которая, в свою очередь, есть инструмент государственной пропаганды. Чтобы, скажем, угодить арабскому миру, у которого приходится покупать нефть. А вот уж в своем кругу там режут правду-матку.

То есть, даже побывав в Лондоне, мои девушки не могли поверить, что в пабе за расистское заявление легко получить в фейс, причем не от негра, а от ирландца или португальца.

А пятнами я покрылся оттого, что одногруппницы открыто выразили шовинизм при француженке Мари, априори записав ее в союзницы, – не ведая, что хуже оскорбления для Мари быть не могло.

Впрочем, пишу я это все не для того, чтобы кого-то перевоспитать. Нетерпимость – любая, социальная, национальная, сексуальная, религиозная – вообще корчуется с тяжестью векового пня. Бороться с чувством нелюбви – к цыганам ли, к мусульманам ли, к богатым ли – это примерно как бороться с любовью.

Однако за проявлениями чувств следить следует по той же причине, по какой мы ежедневно чистим зубы. Если ты занимаешься публичным бизнесом, то обязан предоставлять равные услуги всем, кто готов твой продукт покупать: даже если весь твой бизнес – это квартира на съем. И отказывать клиентам нельзя, или уж, на самый крайняк, под благовидным, а не дискриминационным предлогом. И по телевизору нельзя долдонить о «розыске преступника кавказской национальности» и даже о «подозреваемом с кавказской внешностью», потому что «кавказская национальность» у нас давно полный синоним «нерусской внешности», каковой обладает, например, президент Франции Саркози. Иначе, по справедливости, в каждом сообщении о мздоимце-чиновнике и садисте-менте надо прибавлять, что они «русской национальности».