Нильс Адольф Эрик Норденшельд - Плавание на «Веге»

Александр Михайлович Сибиряков – организатор экспедиций по изучению Арктики и Сибири

В план этого труда входит, одновременно с описанием самого плавания «Веги», давать краткие сведения о главных морских экспедициях, впервые открывавших участки пути, по которому направилась теперь «Вега». Каждая из них в свою меру способствовала подготовке нынешней экспедиции, которой теперь, наконец, пройден путь вокруг Азии и Европы. Поэтому для начала я считаю долгом сообщить данные о путешествии, во время которого впервые была обогнута северная оконечность Европы. Сообщение это представляет большой интерес, и в нем много замечательных сведений о быте древнего населения крайнего севера Скандинавии.

Путешествие это было совершено приблизительно тысячу лет назад норвежцем Отером из Галогаланда или Гельголанда. [46] Береговая полоса Норвегии, расположенная между 65 и 66° сев. шир. (Прим. автора) Отер, по-видимому, бывал в дальних плаваниях и во время своих странствований попал и ко двору знаменитого английского короля Альфреда Великого. Отер в простых словах описал королю морское путешествие, предпринятое им из своей родины на север и на восток. Рассказ этот сохранился благодаря тому, что король Альфред включил его, вместе с описанием путешествия в Балтийское море другого северянина, Вульфстана, в первую главу своей англосаксонской переработки истории Павла Орозия: «De mseria mundi». [47] Орозий родился в Испании в IV веке нашей эры и умер в начале V века. Он писал свой труд, чтобы доказать, вопреки уверениям многих языческих писателей, что мир при язычестве страдал от таких же больших несчастий, как и во времена христианства. Это, по-видимому, является причиной, почему его однообразное описание всех несчастий и страданий, преследовавших языческий мир, долго пользовалось большим успехом, распространялось во множестве копий и печаталось в бесчисленных изданиях с различных рукописей. Старейшее из них выпущено в Вене в 1471 году. В англо-саксонском тексте, о котором здесь говорится, описание путешествия Отера включено в первую главу и, в сущности, составляет географическое введение в труд короля Альфреда. Англо-саксонский подлинник хранится в Англии и состоит из двух отлично сохранившихся рукописей IX и X веков. История самого Орозия теперь забыта, но введение короля Альфреда и в особенности описание путешествий Отера и Вульфстана привлекали внимание многих исследователей. Это видно из находящегося у Joseph Bosworth (King Alfred’s anglo-saxon version of the compendious history of the world by Orosius, London, 1859) списка переводов этой части сочинений короля Альфреда. (Прим. автора) Позднее она была предметом переводов и толкований многих ученых, среди которых я могу здесь назвать скандинавов Г. Г. Портана в Або, Расмуса Раска и К. Хр. Рафна в Копенгагене.

Показания относительно положения Отера при короле Альфреде расходятся. Одни исследователи предполагают, что он был лишь гостем при дворе, другие – что король Альфред посылал его в морские плавания, и, наконец, некоторые допускают, что он был военнопленным.

Вот описание путешествия Отера в мастерском переводе Портана. [48] Vitterhets, Historie och Antiquites-Acad. Handl. Del. 6, s. 37, Stockholm, 1800. (Прим. автора)

«Отер сказал своему господину, королю Альфреду, что он живет севернее всех норвежцев. Он поведал, что в этой стране люди живут севернее Западного моря. И он сказал, что эта страна тянется еще дальше на север; но там она необитаема, за исключением немногих мест, где временами живут финны, которые зимой охотятся и летом ловят рыбу в море. Он сказал, что он однажды захотел исследовать, как далеко тянется эта страна на север, или живут ли какие-нибудь люди севернее этой пустыни. С этой целью он начал плавание вдоль берегов на север; во время всего путешествия с правой стороны у него оставалась пустынная земля, с левой же открытое море. Через три дня он прошел на север так же далеко, как китоловы, а они обычно ходят в море далее других. Три дня он плыл еще дальше на север. Тут берег стал отклоняться к востоку, или море (стало уклоняться, вдаваться) к земле, он не знал, что вернее; но это он знает, что ждал там западного или северного ветра и затем пошел на восток вдоль берегов, сколько мог пройти за четыре дня. Тут ему пришлось снова ждать полного северного ветра, так как земля поворачивала здесь к югу, или море вдавалось в землю; он не знал, что вернее. Затем он пошел вдоль берегов к югу, сколько мог проплыть за пять дней. Тут он увидел большую реку. Он вошел в нее, но, опасаясь встречи с врагами, не решился плыть дальше вверх, по одному берегу река была густо заселена. С тех пор, как он покинул родину, он еще не встречал населенных мест; справа у него повсюду была пустынная местность, и он не встретил никого, кроме нескольких рыбаков, птицеловов и охотников, которые все были финны. А слева у него было широкое море.

«Биармийцы очень хорошо возделывали свою землю; но они (Отер и его спутники) не решились сойти тут на землю. Страна же терфиннов [49] Под финнами здесь разумеются лопари; под терфиннами—обитатели Терского берега русской Лапландии. (Прим. автора) была пустынна повсюду, за исключением мест, где временно селились охотники, или рыбаки, или птицеловы.

«Много рассказали ему биармийцы и о своей земле, и о землях, окружающих их. Но он не знал, что из этих рассказов было правдой, потому что сам никогда этих стран не видел. Ему казалось, что финны и биармийцы говорят почти на одном и том же языке. Он отправился туда главным образом не для того, чтобы знакомиться с самой страной, а для промысла моржей, [50] Моржей еще ловят ежегодно на льдах в воронке Белого моря, не особенно далеко от берегов (см. А. Е. Норденшельд, Отчет экспедиции к устью Енисея и в Сибирь в 1875 году, стр. 23; А. Е. Nordenskjöld, Redogörelse för en expedition till mynningen af Jenisej och Sibirien). Теперь они, конечно, редко встречаются там и, как кажется, не вблизи берегов, но едва ли можно сомневаться, что они в старину водились по всему северному побережью Норвегии. Они, несомненно, изгнаны оттуда так же, как теперь от Шпицбергена. С какой быстротой количество их у Шпицбергена уменьшается с каждым годом, можно судить по тому, что я в своих многочисленных арктических плаваниях, начавшихся в 1858 году, никогда не видел моржей у Медвежьего острова или у западных берегов Шпицбергена, но, по словам промышленников, еще десяток лет назад эти животные попадались здесь стадами в сотни и тысячи голов. Я сам видел такое стадо в Гинлопенском проливе в июле 1861 года, но в этом же проливе во время путешествий 1868 года и 1872–1873 годов я не встретил здесь уже ни одного моржа. (Прим. автора) В настоящее время морж в Белом море больше уже не встречается. (Прим. ред.) потому что кость их зубов очень ценна, и путешественники несколько таких костей привезли королю. Кожей моржей можно пользоваться для изготовления корабельных снастей. Этот род китов гораздо мельче других и не длиннее семи локтей. Но в его стране особенно богата ловля именно этих китов. Попадаются также киты длиною в сорок восемь локтей, а самые большие – в пятьдесят локтей длины. По его словам, он с пятью товарищами за два дня убил таких китов шестьдесят штук. [51] Так как для шести людей казалось невозможным убить за два дня шестьдесят больших китов, то это место рассказа Отера весьма затруднило его комментаторов, что неудивительно, если здесь шла речь о больших китах, т. е. Balaena mysticetus. Но если рассказ имеет в виду меньшие роды китов, то у берегов полярных стран и в наши дни возможен такой лов. Различные виды малых китов держатся вместе большими стадами, и так как они иногда заходят в мелкие воды, то при отливе застревают на мели, и тогда их легко убивать. Иногда их даже удается и загнать на мель. Что киты весной посещают берега Норвегии огромными, опасными для парусников стадами, подтверждает также Иаков Циглер в своем труде: Quae intus continentur Syria, Palestina, Arabia, Aegyptus, Schondia etc., Argentorati, 1532, p. 97. (Прим. автора)