Игорь Волознев - Граф Рейхард

И он ринулся на молодчиков, в первую же минуту схватки раскроив одному из них череп. Второй оказался более опытен во владении мечом и отразил его бешеный натиск. Зазвенели клинки, с грохотом повалились опрокидываемые столы и посуда. Оборванцы окружили сражающихся, выжидая исхода боя. Граф сразил и второго противника, разразившись торжествующим смехом, каким смеялся в гуще жестокой сечи, окружённый неприятелями.

- Что, гадкие твари, думаете, что зверь затравлен и вас ждёт лёгкая добыча? — закричал он, угрожающе поводя окровавленным мечом. — Я хром и меня слушается только одна рука, но даже и такой я расправлюсь с вами! Ну, что же вы встали? Вот он я, однорукий инвалид, ваша верная жертва!…

Оборванцы выхватили из-под лохмотьев мечи и всей сворой кинулись на него. Граф с лёгкостью отбил их натиск и сам ринулся в атаку, раздавая смертельные удары направо и налево. Как только последний оборванец с пронзённым горлом рухнул на пол, цыганка вцепилась графу в руку и зашептала:

- Уходи отсюда! Возвращайся к развилке трёх дорог и иди по любой, только не по средней. На тех дорогах тебя ожидают богатство и удача… Там же, куда ты направляешься сейчас, ты погибнешь… Десятки рыцарей, таких же храбрых и благородных, как ты, пытались проникнуть в замок Леоноры, и всех их постигла смерть. Их души прокляты и бродят в этих местах, подстерегая живых… Смотри, граф, с кем ты дрался!

Рейхард взглянул на мертвецов и лоб его покрылся испариной. Рваная одежда, покрывавшая тела убитых, в мгновение ока сгнила и истлела. Так же стремительно истлело мясо. У ног графа лежали высохшие скелеты!

Внезапно они задвигались. Сначала один, затем другой попытались приподняться. Их пожелтевшие черепа пустыми глазницами обратились на оцепеневшего от ужаса крестоносца.

Цыганка расхохоталась:

- Беги, рыцарь! Спасайся! Путь назад ещё свободен!

Скелеты, бряцая костями, начали вставать, и не успел граф опомниться, как они подобрали мечи и окружили его. Графу пришлось снова вступить в бой. Под ударами его меча с треском дробились и вылетали из суставов ссохшиеся кости, но кошмарные создания, даже теряя руки и черепа, продолжали наступать, тесня рыцаря к стене, где им удобнее всего было нанести смертельный удар.

Силы графа таяли, и наконец один из скелетов, у которого в целости был череп, изловчился и пронзил его в левый, наименее защищённый бок. И в тот же миг пронзивший графа меч исчез, а скелет, нанёсший удар, рухнул и рассыпался в прах.

Рейхард замер, потрясённый. Другой скелет ударил его мечом по левой руке, но меч испарился в воздухе, а сам скелет рухнул и рассыпался. Внезапная догадка пронзила ум рыцаря. Выходит, игла, медленно точившая его организм, обладала чудодейственной силой, над которой не властны были эти чудовищные порождения ада! Воспрянув духом, он сунул меч за пояс, здоровой рукой приподнял свою безжизненную левую руку и обрушил её на окруживших его мертвецов. При малейшем соприкосновении с нею они падали как подкошенные. Через минуту возле графа не было ни одного скелета.

Цыганка, обернувшись летучей мышью, кружила над ним с громким писком, в котором слышалось:

- Беги прочь! Беги!

Протягивая ладони, на которых плясали языки пламени, к графу приближался хозяин таверны. Граф отступил к двери. Хозяин взмахнул пламенеющими руками и прыгнул на него, но Рейхард увернулся и обрушил на голову служителя сатаны меч. Из расколовшегося черепа, выдыхая огонь и поджигая пол возле себя, выползла змея…

И тут вдруг раздался громоподобный хохот, от которого ходуном заходил весь дом и сверху посыпалась щебёнка. Рыцарь обернулся. У дальней стены, головой достигая потолка, стоял незнакомец. Плащ был скинут с него и при свете факела угрожающе блестели стальные доспехи. Глаза на тёмно-сером, грубом, словно вырубленном топором лице пылали огнём, скалился клыкастый рот.

- Это ты, сатана? — вскричал граф, направляя в его сторону острие меча.

Незнакомец захохотал ещё громче.

- Нет, — проревел наконец он, — я лишь его смиренный слуга, направленный сюда, чтобы остановить тебя, рыцарь. Опомнись и возвращайся, пока ещё свободен путь назад.

- Я должен попасть в замок герцогини Леоноры! — закричал Рейхард. — Что вы с ней сделали? Где она? Пусть я погибну, но я выясню это!…

Услышав эти слова, великан гневно заревел и в его руках появилась извергающая молнии палица. Рыцаря объяла дрожь смертельного ужаса, но тут игла вновь кольнула его в сердце, на этот раз особенно сильно, и он опомнился. Рука его с небывалой дотоле твёрдостью сжала меч.

Чудовище обрушило на него палицу, но граф отпрянул, инстинктивно подставив под удар левое плечо, и палица рассыпалась. В следующий миг стальное лезвие, направленное графом точно в шов на доспехе, вонзилось чародею в грудь по самую рукоятку. Великан рухнул с ужасающим рёвом и исчез, словно его и не бывало.

Между тем пламя, охватившее таверну, разгоралось. За окном слышалось тревожное ржание. Граф Рейхард вскочил на подоконник, плечом высадил раму и выпрыгнул во двор за секунду до того, как с треском обрушилась горящая кровля. Во дворе под навесом бился и испуганно ржал привязанный графский конь. К нему подбиралась огнедышащая змея; её голова подымалась к морде коня, опаляя её огнём, конь рвался с привязи и норовил ударить чудовищную тварь копытом. Граф успел вовремя. Его меч разрубил змею пополам, но дьявольское порождение, разрубленное на две, а потом на три и на четыре части, продолжало жить, каждый обрубок превращался в змею, которая норовила кинуться на графа или опутать ноги его коня.

Тогда граф отвязал скакуна и вскочил в седло. Конь заплясал под ним, одним прыжком перемахнул через пылающую изгородь и заметался на дороге. Граф хлестал его, направляя вверх, к перевалу, конь же пятился и поворачивал в противоположную сторону. Наконец, преодолев страх, конь внял требованию седока и сначала с опаской, чуть ли не шагом, а затем всё быстрее и быстрее поскакал по каменистой, едва заметной впотьмах дороге.

Зарево пожара осталось позади и вскоре путь освещали лишь вспыхивающие в непроглядной тьме зарницы. Графу пришлось полностью положиться на чутьё коня, который нёсся так, что в ушах всадника завывал ветер. Чудесную силу обрёл скакун: он мчался стремительно, ни капли пота не выступало на его гладких, сухих боках, пена не падала с губ, дыхание было ровным, словно бешеная скачка была для него лёгкой трусцою.

Уменьшившийся огонёк горящей таверны то пропадал позади, то вновь возникал при новом повороте дороги. В последний раз оглянувшись на него, граф заметил, что огонёк находится не там, где должен был находиться — он кружил, даже взмывал над лесными вершинами, размахивая огненными крылами, и как будто пытался преследовать его. Граф пришпорил коня. Огненная птица отстала и окончательно пропала за гребнем невысокой горы, которую граф обогнул, прежде чем спуститься в долину.