Игорь Волознев - Загробная месть

"И за это ответишь, Фима, — почти вслух процедил он. — Не думай, что ты самый умный. Для такого дохляка, как ты, даже нож не понадобится. Уделаю одной левой".

На шоссе он нетерпеливо прибавлял скорость, обгоняя машину за машиной, и не сразу среагировал на голос из громкоговорителя, требовавший остановиться.

Первым побуждением Шихана было надавить на газ и попробовать на скорости оторваться от милиции, но он тут же одумался: среди такого скопища машин далеко уехать невозможно. Холодея, он свернул к обочине, затормозил и собрался вылезти, как вдруг взгляд его упал на ботинки. Выходя из дома, он, сам не заметив как, вляпался в кровавую лужу. Кровь на ботинках была слишком заметна. И он остался сидеть, убрав ноги под сиденье.

К нему неспешно подошёл плотный низкорослый гаишник, явно недовольный тем, что водитель не вышел к нему.

— Нарушаете, гражданин, — проговорил он официальным тоном. — Здесь нет левого поворота.

— Разве нет? — Шихан с усилием растянул губы в улыбке. — Ну так никого ж не зашиб, а дело это можно уладить.

Дрожащей рукой он полез в карман за бумажником, и внезапно вспомнил, что оставил бумажник в другой куртке. Он оцепенел от ужаса и снова, почти помимо воли, покосился на ботинки. Бурые разводы выдавали его с головой.

— Документики ваши, — сказал гаишник тем же тоном.

Шихану показалось, что блюститель порядка усмехается.

Медленно, как в трансе, он потянулся к бардачку. Вместе с водительскими документами там должен лежать заряженный пистолет. Вогнать в наглого мента пару пуль, выскочить из машины и бежать!

Пистолет, и правда, был в бардачке. Там же, вместе с водительскими правами, к большому облегчению Шихана, лежали и деньги. На глазах у милиционера он отсчитал пять стодолларовых купюр и вложил их в права. Страж порядка оживился.

— Нарушение серьёзное, надо протокол составлять!

— А может, без протокола, начальник?

Только когда Шихан вложил в бумажник ещё пятьсот долларов, гаишник вернул права. Шихан сразу схватился за руль и бросил джип в самую гущу машин, проклиная ментов и московские пробки.

Был второй час дня, когда он добрался до старинного дома, в полуподвале которого располагался офис "академика ноосферных наук". Бандит решительно прошёл через приёмную, даже не взглянув на засуетившуюся секретаршу. Охранник в чёрном смокинге сам поспешил отойти в сторону, давая ему дорогу.

Едва не сорвав бархатную дверную портьеру, Шихан ввалился в комнату, в которой происходили его встречи с магом. Авалона здесь не было, но вбежавшая следом запыхавшаяся секретарша сообщила, что целитель освободится через десять минут.

— Уйди отсюда! — прорычал бандит. — У меня к Фиме серьёзный разговор!

Она тут же исчезла.

С минуту он мерил комнату большими шагами, задевая свисавшие с потолка прозрачные шары, а потом подошёл к дверце, откуда обычно входил Авалон. Дверца была заперта. Глухо заревев от нараставшего гнева, сжимая кулаки, бандит высадил её плечом, прошёл сумеречным коридором и, увидев дверь, из которой пробивалась полоса света, рывком раскрыл её.

В небольшой полутёмной комнате горел ночник над широкой двуспальной кроватью, на которой голый Авалон, обхватив ногами сразу двух голых девиц четырнадцати лет, слушал то, что ему говорили по мобильнику. Ясно, что магу звонила секретарша, предупреждая о визите Шихана.

Раздражённый Шихан двинулся к Авалону, намереваясь врезать ему ногой по тощей заднице. Маг с трубкой у уха повернулся, увидел перекошенное злобой лицо бандита и проворно спрыгнул с кровати. Испуганные девицы закрылись от Шихана подушками.

Авалон торопливо облачился в балахон, сунул ноги в шлёпанцы. На лице его появилась дежурная улыбка.

— Случилось что-то не то? — спросил он. — Не подействовать не могло, я ведь начертил на чаше очень сильные руны.

— Ты мне, гад, туфту подсунул, — бандит, сопя, начал обходить кровать. — Липу мне замастырил. Использовал меня, как шестёрку!

Авалон обернулся к девочкам.

— Ступайте отсюда, ступайте!

Он вытолкал их за дверь прежде, чем Шихан схватил его за горло.

— Какие такие руны ты начертил, а? — проревел бандит. — Давай, рассказывай, как ты задурил мне голову, чтобы я всех пацанов перекнокал!

— П-пацанов? — заикаясь от страха, переспросил маг.

— Я выпил из твоей чёртовой чаши, а потом, как дурак, ждал прихода Гаврика…

— И он не пришёл?

— Не видел я никакого Гаврика! — Разъярённый Шихан начал трясти его, держа за шею. — Я стал ходить по дому и мочить пацанов! Одного за другим! Я был не в себе! Я не понимал, что делаю! Это всё твоё колдовство!

— Нет… — прохрипел посиневший маг. — Это Гаврик… Его дух…

— Ты задумал сжить меня со света, пидор гнойный!

— Отпусти… Послушай…

Шихан ослабил хватку, и Авалон, потирая шею, опустился на кровать.

— Я всё сделал точно по древним рукописям, — отдуваясь, заговорил он. — Я держал чашу в центре пентаграммы всю ночь, чертил на ней руны кровью девственницы, целый час читал заклинания… И всё для того, чтобы душа Гаврика явилась к тебе и открыла тайну спрятанных денег…

— Ты говорил, что она будет мне покорна!

— Ну да, говорил, но ещё я говорил, что при общении с духами ни в чём нельзя быть уверенным до конца, — Авалон смотрел на бандита слезящимися от страха глазами. — К тому же, я этот метод применил впервые. Я не мог знать в точности действия тех рун… Они, безусловно, подействовали, но, похоже, не совсем так, как мы предполагали…

— Гнида, ты зомбировал меня!

— Нет, нет! — Авалон увернулся от протянутой руки Шихана. — Спорить готов, что душа Гаврика всё-таки являлась тебе! Она не могла не явиться! Вспомни, как было! Вспомни!

Шихан, тяжело дыша, чувствуя, как удары сердца отдаются в висках и пот стекает по спине, тоже опустился на кровать. В памяти снова всплыли слова Гундоса о том, что он смеётся как Гаврик, и его лицо исказила гримаса ужаса.

Это не укрылось от Авалона.

— Дух Гаврика являлся тебе! — проговорил маг торжествующе. — Он являлся тебе, и между вами был телепатический контакт! — Он взобрался с ногами на кровать и подполз к позеленевшему бандиту. — Был! Тебе надо только вспомнить! Так что — рассказывай. Рассказывай во всех подробностях, что произошло после того, как ты выпил из чаши.

Но трясущемуся, впавшему в прострацию Шихану было не до рассказов. Он молчал, шумно дыша и уставившись перед собой.

— Ну, звал я этого суку Гаврика, — заговорил он наконец, с трудом выдавливая слова. — Просил его, чтоб он показал, где бабки лежат… А потом заснул… Проснулся ночью, когда все спали… Я был в шоке… Я сам не понимал, что делаю… Меня как будто кто-то заставлял…

— Гаврик! Гаврик! — взвизгнул Авалон с загоревшимися глазами. — Он что-нибудь говорил при этом?