Алан Мур - Аллан и прорванная завеса

Следующий удар существа пришелся Куотермейну в плечо, и внезапная жгучая влажность подсказала, что его предчувствия были обоснованы. У него шла кровь, хотя, по-видимому, это была не телесная кровь, а гораздо более драгоценная духовная жидкость, которая течет по душе человека. Это значило, что существа могли навредить ему. Может ли дух истечь кровью до смерти? До настоящей смерти, без надежды на воскресение? У него не было времени размышлять над этими метафизическими вопросами, потому как визжащая обезьяна снова ринулась в атаку.

Корабль Времени качнулся, выведенный из равновесия весом Морлока, и схватившиеся за другой борт судна капитан Конфедерации и его испуганный племянник завопили от гнева и страха соответственно. Пытаясь справиться с управлением, темпоральный аргонавт что-то кричал, но из-за воя ветров времени и рева бестолкового противника исследователь не разобрал крик рулевого. Слепое животное схватилось за пальто Аллана и потянуло к ужасным щелкающим зубам. Рука, которой он держался за раму судна, опасно проскользила на несколько дюймов, прежде чем Куотермейн смог ухватиться покрепче, и он понял, что если ему не удастся изменить ситуацию, он рухнет в бездонный и бушующий хаос, через который мчалась машина.

Вспомнив о большом ключе, который он все еще сжимал в свободном кулаке, Куотермейн занес руку для удара, и она опустилась прямо на белый мех на скуле монстра, и кость треснула. Хватаясь за поручни, в бешенстве и слепых корчах, морлок успел издать собачий вой ужасной агонии, прежде чем Аллан нанес удар в висок и выпустил кашу мозгов.

Сотрясаясь в конвульсиях и смертных судорогах, ужасное существо все еще хваталось за трубы корабля времени, даже когда его гротескное и обмякшее тело начало медленно и с величественной аурой неизбежности валиться назад, в поток пустоты. Отчаянно и беспомощно понимая, чем это грозит, исследователь попытался рывком высвободить хватку мертвого существа от поручня, глубоко внутри зная, что уже слишком поздно.

Тонкая медная труба переломилась под весом существа, разорвалась в месте соединения с оглушительным скрипом и выпустила поток вещества, которое напомнило Куотермейну призматический пар, искрящийся, блестящий.

Склонившийся над управлением, Путешественник обернулся, чтобы оценить повреждения судна, и побледнел от страха, завидев, как пар вырывается из сломанных труб его Машины Времени. Наконец воздушный поток оторвал толстые серые пальцы оторвались от трубы и Морлока разорвало среди распускающегося оперения мерцающего пара или плазмы, выходящего из протечки, причиной которой послужил мертвый зверь.

К ужасу Аллана, когда он смотрел на растворяющийся труп, видел то, что можно описать только как отталкивающий и неестественный расцвет. В твердом и органическом следе улетающего недочеловека выросло то, что казалось тысячей голов, четырьмя тысячами конечностями и бесчисленными пальцами, и это напоминало на длинную сороконожку, гротескно закрученную вокруг себя по мере того, как она превращалась в яркую точку в кипящем водовороте столетий, разверзшемся за их спинами. Как будто бы каждый момент, каждый отрезок траектории Морлока были вырезаны в пространстве, пока она закручивалась через четвертое измерение, удивительное и вечное Сейчас, этот постоянный и бесконечный гипермомент, в котором содержались все Бытие и ужасная бездонная пропасть истории.

С трудом оторвал Куотермейн свой взгляд от удаляющегося Морлока, но на повестке были более срочные дела. Машина Времени, казалось, теряла высоту, если в этом удивительном краю есть такое понятие, как высота. Странный спектральный пар поднимался спиралями над искореженной трубой, и неприятное покалывание в ногах подсказало Аллану, что они падают. Падали медленно, как через густую и вязкую среду, но падали. Теперь он расслышал проклятья Путешественника, что сгорбился над управлением Хронопеда, раздававшиеся поверх свистящего шума их падения.

— Мы теряем энергию. Мы спускаемся в инертную жидкость времени, которая стоит ниже импульсивного потока истории. Лучше держитесь. Не знаю, сколько мы будем падать.

Лоб у студента покрылся испариной, и он заговорил высоким дрожащим голосом.

— Мы… мы падаем сквозь само время? А вдруг мы будем падать вечно?

Угрюмое молчание Путешественника было ему ответом. Мужчины поступили, как было велено, и крепко держались за сломанные ребра корабля, пока он неспешно и необратимо продолжал падение в темный и туманный водоворот случайного времени.

Хотя в таких обстоятельствах вряд ли можно было высчитать проходящее время, казалось, прошло совсем немного, когда грубый голос старшего Картера пробудил их от отчаянной вялости и вглядывания в бездонные и безнадежные пространства.

— Я что-то вижу под нами. Если это болота времени, как сказал наш друг, тогда, полагаю, это должен быть болотный газ.

Прищурившись, Куотермейн всмотрелся в зияющую пропасть под ними. Что-то приближалось, хотя он не понимал, приближалось ли это явление к ним сквозь хрономрак или это они неслись к нему.

— Он прав. Я вижу огоньки, как китайские фонарики. Что, ради бога, это такое?

Последнее замечание Аллана было адресовано Путешественнику во времени, который нахмурился и покачал головой, пока странные огни приближались.

— Я не знаю. Я с таким прежде никогда не сталкивался. Форма выглядит правильной. Осторожно! Один идет на нас!

Четверо мужчин затаили дыхание и в ужасе наблюдали, как одна блестящая фигура медленно поднималась мимо них по правому борту судна. Это было, как заметил путешественник, идеальное геометрическое тело, возможно, додекаэдр, который был примерно в 50 раз больше корабля. Он был мягко освещен изнутри бледно-желтым сиянием, которые полилось на их лица ксантиновой глазурью, пока они держались в изумлении за трубы машины. Путешественник тихонько присвистнул.

— Хронокристалл. Четырехмерное математическое образование в пятимерной жидкости, лежащей в основе всего сущего. Я всегда предполагал, что такие должны существовать, но чтобы моя гипотеза так эффектно подтвердилась…

Еще две огромных сверкающих фигуры, голубая и насыщенно-сиреневая, проплыли мимо них с жутким изяществом. Пока все увлеклись зрелищем, как дрейфовали пылающие геометрические чудеса, только встревоженный Рэндольф Картер забил тревогу.

— Караул! Одна из этих штук идет прямо под нами!

Страхи робкого студента подтвердились как только он их озвучил. Со скрипучим треском и визгом меди по стеклу их корабль столкнулся с верхушкой чистого и колоссального драгоценного камня, сияющего аметиста, который Куотермейн оценил в ферлонг в диаметре, поднявшись на ноги на гладкой поверхности фиолетового как моллюск силиката, куда его выбросило после столкновения корабля с гигантским метаобъектом. Вставая, он чувствовал, что кристаллическая поверхность тихо пела под его ладонями, и понимал, что это материя более высокого порядка, чем был ему знаком.