Сильвия-Маджи Бонфанти - Переулок Солнца

— Тогда, значит, здесь был вор.

— А, идите вы!.. — закричал Анжилен. — Какой к дьяволу вор, когда я не отходил ни на шаг!

Под конец возгласы удивления, вопросы, пересуды разбудили даже ребят в соседних домах. В короткое время двор наполнился людьми, одетыми во что попало, так что иных трудно было даже узнать.

Учитель выскочил в ночной рубашке, едва прикрывавшей ему колени, и в красной женской кацавейке. Именно благодаря этой кацавейке его и узнали, так как много раз видели ее висящей на веревке во дворе. Однако еще никому не случалось видеть ее на учителе, поэтому его появление в таком виде произвело впечатление. Нунция перед сном заплела волосы, и сейчас очень смешно было видеть «жандарма» с болтающимися за спиной косами.

Что же касается Зораиды, то ее невозможно было отличить от самого настоящего привидения.

Последними явились сыновья Йоле с невинными лицами и в полосатых, как матрацы, пижамах. Глядя на них, все невольно подумали, что Йоле, чтобы одеть их, пришлось купить целую штуку материи.

— А вы уверены, что действительно опустили туда арбуз? — спросил один из них.

Анжилен не удостоил его ответом.

— А вы хорошо сторожили? — допытывался другой.

— И точно помните, что ни минуты не спали? — простодушно интересовался третий.

Анжилен чувствовал, что у него так и чешутся руки влепить им по хорошей затрещине. Указывая на ребят в пижамах, он воскликнул:

— Недаром на них эти халаты, как у каторжников,

— Что вы хотите этим сказать? — тотчас же вступилась Йоле.

— Я знаю, что я хочу сказать, — пробормотал Анжилен, который чувствовал себя не слишком уверенно.

Тем временем во дворе снова появился Саверио в своих узеньких кальсонах и с факелом в руках.

— Если арбуз опускали, и мы сами это видели, убежать отсюда он не мог, — говорил сапожник, наклоняясь над колодцем и водя во все стороны факелом.

Жильцы в напряженном молчании столпились сзади. Наконец Саверио вздохнул и выпрямился.

— Ну что? — спросил Анжилен.

С добродушной улыбкой взглянув на старика, Саверио хлопнул его по плечу.

— Ну кому, кроме ребят, нужен ваш арбуз? — проговорил он. — Все это их проделки…

— Что… что вы говорите? — запинаясь, пробормотал Анжилен, встревоженный таким вступлением.

Саверио пожал плечами.

— Их рук дело, вот!

— Но ведь я же был здесь, на этом самом месте! На краешке сидел! Что, вы меня за дурака принимаете, что ли? — воскликнул Анжилен.

Саверио покачал головой.

— Ну посмотрите тогда сами.

Анжилен недоверчиво взглянул на него, вырвал факел и бросился к колодцу. Все, вытянув шеи, старались заглянуть ему через плечо. Послышалось невнятное ругательство, и Анжилен с побелевшим лицом повернулся к соседям.

— Уж кто-нибудь мне заплатит за это! — угрожающе воскликнул он.

— Выходит, действительно воровство случилось? — взволнованно пролепетала Йетта. — Значит, вы уснули!

— Сами вы уснули! — огрызнулся Анжилен и, грубо растолкав соседей, направился к подвалу.

Все удивленно переглянулись. Каждый отлично видел, что Анжилен никуда не отлучался и сторожил у колодца. Однако ребята Йоле поспешили убраться и теперь давились от смеха на лестнице.

— Из окошка, — объяснял между тем Саверио. — Вот здесь, из сточного окошка.

Снова был пущен в ход факел, и все могли разглядеть ведущее в погреб сточное окошко, приходившееся как раз на уровне воды в колодце. Решетка, обычно закрывавшая этот сток, была отодвинута.

— Стащили изнутри, пока он сидел наверху, — заключил Саверио.

Йетта, наконец, поняла.

— Значит, прямо из-под него стащили! — восторженно воскликнула она. — Нет, что ни говорите, а жулик молодец!

Из погреба тем временем неслись яростные проклятия Анжилена. Усиленные и многократно повторенные эхом, они казались нечеловеческим ревом. Бегая в бешенстве взад и вперед, старик поскользнулся на свежих арбузных семечках, разбросанных в погребе. Эти явные следы преступления вели к выходу из подвала и терялись в переулке.

— Не наши! — облегченно вздохнув, сказал учитель, сопровождавший Анжилена.

В переулке были открыты почти все окна, люди не спали, на разные лады обсуждая происходящее. После долгих разговоров выяснилось, что эту шутку устроила группа неизвестных парней.

— Их было, по крайней мере, пятнадцать человек, — уверяла Рыжая. — Я их видела.

Анжилен был вне себя.

— Держите меня! — кричал он.

— Держите его! — подхватила Йетта, бросаясь вперед.

В действительности же он больше нуждался в том, чтобы его поддерживали, а не держали, потому что был близок к апоплексическому удару.

— Да будет вам, будет, — пробовал успокоить его Саверио. — В вашем возрасте и терять голову из-за детской шалости,

— К черту! — продолжал кричать Анжилен. — Мне за это заплатят!

— Хорошо, — тотчас же объявила Йоле. — Если замешаны мои ребята, я плачу хоть сейчас. Сколько их было? Пятнадцать? А я плачу за троих. Значит… три пятнадцатых от девятнадцати килограммов арбуза… Ох, боже мой, помогите же мне сосчитать!

— Притвора, лицемерка! — закричал Анжилен, потрясая кулаками, и бросился к себе в комнату, хлопнув дверью.

Второпях он оставил на улице свою собаку, которая принялась скулить.

— Тихо ты! — прошипела Зораида и пнула ее ногой.

Томмазо взвизгнул. Дверь тотчас же распахнулась.

— Кто? Кто ударил собаку?

Теперь Анжилен был страшен.

— Ну послушайте, — вмешалась Нунция. — Спятили вы, что ли? Я уже думаю, что вас и впрямь здорово припекло сегодня. Что с вами такое творится? Из-за какого-то арбуза! Не выставляйте себя на посмешище! Хватит, отправляйтесь в постель!

Она решительно подтолкнула Анжилена к двери и вошла следом. Затем из комнаты донеслись крики, уговоры, причитания. Наконец прачка вышла и, повернувшись, высказала последний совет:

— А теперь постарайтесь заснуть!

Потом, взглянув на жильцов, столпившихся во дворе, она взмахнула руками, словно разгоняя стаю воробьев, и приказала:

— Вы тоже марш отсюда!

Собрание разошлось, исчезли кальсоны Саверио, смирительная рубашка учителя, и, когда последняя дверь готова была уже захлопнуться и скрыть за собой фантастическую тень Зораиды, Нунция свирепо проговорила:

— А ты не смей больше показываться в таком виде! Людей пугаешь.

Победоносно подняв голову, прачка, отдуваясь, но не замедляя шагов, направилась вверх по лестнице, которая снова погрузилась в безмолвие. Она была довольна, что навела порядок, и удовлетворением отметила, что в ней еще сохранилось кое-что от прежнего «жандарма».

Во дворе дома номер одиннадцать Пеппи появился в сопровождении Арнальдо, который, казалось, был без ума от нового друга.