Дмитрий Притула - Человек из очереди

И Леше сразу стало ясно, что нужно делать — уговаривать дядю Юру не подавать заявление. Если, понятно, рана легкая.

— А как мне его найти?

— Ты мыслишь правильно. Ты знаешь, когда Анна Владимировна его ударила?

— Знаю.

— А вот куда увезли, не знаешь.

— Не знаю.

— Это нам как раз сейчас скажут. — Нина Анатольевна потянулась к телефону, но сразу отвела руку. — Да, но ведь ты не знаешь его фамилию и адрес.

— Почему не знаю? Знаю. Мама оставила мне и фамилию дяди Юры и его адрес. Ну, на всякий случай. Если у нас что случится. Вот! — и он протянул Нине Анатольевне смятую бумажку.

Нина Анатольевна нашла в листке под тяжелым стеклом нужный телефон, набрала номер и спросила, где сейчас такой-то, его увезли по скорой тогда-то, с такого-то адреса. И для верности, чтоб те не вздумали возникать, Нина Анатольевна скромно назвалась — капитан милиции Соколова.

Те ответили.

— Где это? — спросила Нина Анатольевна и записала на бумажке адрес больницы. Протянула бумажку Леше.

— Езжай завтра туда. Дядя Юра в удовлетворительном состоянии, — и она рассказала, как добраться до больницы.

Попросил маму разбудить его на полчаса раньше — завтра политинформация.

Утром поднялся сразу, без повторных напоминаний, резво сделал зарядку, резво же позавтракал и выскочил из дому.

Никому не сказал, куда едет. Ни маме, ни сестрам. Маша впервые сегодня встала с ним вместе — первый трудовой день в магазине — все понятно. Как говорится, долгая и честная трудовая жизнь впереди — это тоже понятно. На свете нет прекрасней красоты, чем красота кипящего металла, как раз пели по радио. Это, значит, про нашу Машу.

Ничего не сказал и маме — а чтоб она зря не дергалась. А то захочет сама ехать и уговаривать потерпевшего. А ведь вовсе неизвестно, как пострадавший ко всему этому отнесется. Может, он при виде мамы рассвирепеет. Может, он и не думает подавать заявление, а увидит виновницу его беды — и как раз заявление накатает. Так может быть? А почему нет? А вот Леша как раз все и уладит. В этом Леша не сомневался.

Да, выходя из дому, он отчего-то был уверен в успехе. Даже взведен был этой уверенностью. Уж как ему удастся уговорить дядю Юру — вопрос другой. Тут все средства хороши. На жалость будет брать — ну, не хочет гудеть в детский дом, ныть будет, хныкать, надо — так в ногах валяться, а только непременно уговорит. Потому что расчет здесь простой: лучше сейчас полчаса поныть и поваляться в ногах, чем потом годами ожидать, что мама заберет его из детского дома.

Да, расчет был простой, и Леша не сомневался, что выиграет. Такой сейчас в нем был напор. Прямо тебе таран, прямо тебе танк, который прет на деревянные сараи и заборчики.

Вообще-то Леша не мог бы внятно объяснить, как он относится к дяде Юре. Нет, мужик он неплохой, моряк и все такое, научил Лешу делать физзарядку, деньги как-то привозил, когда мама заболела, — нет, мужик вроде бы неплохой. Но только не мог он нравиться Леше, не мог — и все тут. Потому что не к кому-то, а именно к нему мама уезжает и подолгу не возвращается домой. Будь дядя Юра хоть самый раззолотой, он все равно бы не нравился Леше.

Он вышел во двор. На небе висела пустая оболочка луны. Да, утренние заморозки, и земля как бы звенела от упругости. Блестел каждый обмытый хрусткий лист. Трава во дворе была колкая и неподатливая. Всюду — на травах, на деревьях — блестел нежнейший иней. За деревьями виднелась малиновая полоса восхода, и небо над этой полосой ярко зеленело, над головой же оно было бледно-голубым и как бы замерзшим. Плыло легкое облачко, и тот край его, что ближе к солнцу, был нежно-розовым, дальний же — белесовато-серым.

И эти заморозки, и это раннее утро добавили Леше уверенности, что он победит. Он даже фигу показал неизвестно кому: а вот фигу вам он позволит, чтоб от него отняли маму, и фигу вам он расстанется с единственным другом, и фигу вам он пойдет в детский дом. Да, танк и нечто иное — этот Леша Ляпунов.

В электричке его ждало первое испытание. Вот пробиваемый он или нет — такое испытание. А контроль. Тут так: если человек ни разу в жизни не брал билет, то почему ни с того ни с сего он должен изменять своим привычкам. Тем более что за билет принято платить деньги. Туда и обратно — почти рубль. А у Леши, и это уже известно, нет станка для печатанья дензнаков.

Леша сидел в центре вагона, и к нему разом приближались два контролера — молодой мужик и пожилая тетка. Тут и раздумывать было нечего — всегда лучше иметь дело с пожилыми тетками — их легче брать на жалость. И он пересел так, чтоб наткнуться именно на тетку. И он суматошно стал искать билет в карманах, он даже и в сумку залез — ну нет нигде билета. А тетка терпеливо ждала.

— Спешил?

— Да, тетя.

— И забыл проездной?

— Да, тетя. И совсем опаздываю. Я в Рубине учусь. В английской школе.

Достал? А как же. Скромно одетый парнишка из, конечно же, простой семьи ездит в английскую школу из Фонарева в Губино. И это же видно, что он не сын начальников. Значит, толковый парнишка. И переживает, что опаздывает в школу. Нет, такому пареньку нельзя мешать, ведь это наша надежда, если так-то разобраться.

— Ладно, сиди.

— А мне на следующей выходить.

— Учись.

Он и в метро проник без денежки. А приткнулся к мужику и прошел с ним вместе.

Он нашел больницу — красивое старинное здание с белыми колоннами. Долго искал вход. Почему-то уверен был, что вход там, где колонны.

Но нет, входить надо было со двора, через узкую обшарпанную дверь.

Тетка у входа, худая и невыспавшаяся, даже и не глянула на него.

— Тетенька, как мне пройти в хирургию? — спросил Леша.

Нет, он не ныл и не шмыгал носом. Как-то уж догадался, что все как раз ноют и шмыгают носом и этим тетку сердят.

— Никак, — ответила женщина. — Сейчас невпускной день и невпускное время. Сейчас врачебный обход.

Леша уверен был, что все равно пройдет в больницу, но для верности чуть слез подпустил, причем не на глаза, а в голос.

— Папа здесь на хирургии. А я из другого города, — сказал он тихо.

Это, понятно, заинтересовать тетку не могло.

— Папу ударили ножом. Он исполнял свой долг. И тяжело ранен.

— Милиционер, что ли? — это было уже ничего, и тетка заинтересовалась.

Но Леша не знал, у милиционеров своя больница или они лечатся, где и все.

— Нет, он просто смелый. Он шел с работы, а хулиганы напали на женщину. И он ее защитил. А теперь ранен.

— Пропуск есть?

— Он у мамы. Я учусь во второй смене. А папа просил зайти.

То есть получалось ничего: отец герой, хочет видеть сына, но не может этого сделать, так как сын учится во второй смене.

— Только быстро, — сказала женщина. — Как пройти, знаешь?

— Нет.

— Прямо по коридору. Потом налево. Упрешься в тупичок. Будет лестница. По ней вниз. Там хирургия.