Владимир Пистоленко - Товарищи

Катюша стала забегать к Тоне в избу-читальню ежедневно и, чтобы опередить других, спешила попасть туда возможно раньше, по дороге с работы домой. Зашла она и на этот раз, в надежде, что сегодня посчастливится. Едва Катя переступила порог избы-читальни, Тоня крикнула ей:

— Катя! Иди получай! Сережка Тюпакин сдает «Овода». Бери из рук в руки.

Катюша заспешила, схватила долгожданную книгу, наспех расписалась и отошла к столу. Она уселась поудобнее, ближе к свету, но напротив входной двери, так, чтобы видеть входящих. Ей не терпелось. Раскрыв книгу,

Катюша начала читать, и страницы замелькали одна за другой. Первые страницы показались ей неинтересными. Она думала, что в этой книге, как и в романе Николая Островского, описываются простые люди, но здесь шла речь о священнике и его воспитаннике. Катюша была разочарована: затратила на поиски книги столько времени, а книга-то, видно, и не стоит того. «А может быть, так только вначале, — подумала она, — а дальше все по-другому будет?»

Вошел Егор. Он окинул взглядом всех, кто был в избе-читальне, и, не найдя того, кто ему был нужен, сел к столу, как раз напротив Катюши. Он нехотя взял журнал «Огонек» и начал перелистывать.

Катюша не могла понять: то ли он и вправду не заметил ее и потому не поздоровался, то ли увидел, да не захотел здороваться, а может, просто решил не мешать ей, не отрывать от книги.

Она уже не читала, только делала вид, что читает, а сама то и дело поглядывала на Егора, да так осторожно, украдкой, чтобы ни он, ни другие не могли заметить. Егор продолжал перелистывать «Огонек», и ей надоело играть в прятки.

— Гора! — шепотом сказала она.

Оторвавшись от журнала, Егор поднял голову и, увидев Катюшу, широко улыбнулся.

— Здорово! — сказал он и протянул ей руку.

— Гора, ты «Овода» читал? — спросила она.

— Нет, не читал. А что?

— Да ничего, я просто так спрашиваю.

Говорить больше было не о чем, и каждый сделал вид, что занят своей книгой.

— Ты не видела Максимку Ивкина или Сережку Тюпакина? — спросил Егор.

— Видела, — торопливо ответила Катюша. — Вот совсем недавно они пошли во вторую бригаду.

— Правда? А сюда придут еще, не знаешь?

Катюша неопределенно пожала плечами.

— А к кому пошли — не слышала?

— Не знаю. Не слышала.

— Я их ищу. Вот как надо!

Вдруг Катя вспомнила:

— Гора, они сюда не придут! Да, конечно, не придут.

Егор недоверчиво посмотрел на нее;

— А ты откуда знаешь? Они говорили, что не придут, или сама так думаешь?

— Они об этом не говорили, я просто догадываюсь.

— Ну, тогда еще неизвестно.

— Почему неизвестно? Нет, известно! — загорячилась Катюша. — Если мне не веришь, спроси Тоню.

Егору показалось, что Катюша обиделась на него за недоверие.

— Почему не верю? Я, конечно, верю, тебе обманывать незачем, только не знаю, правда это или нет.

— Конечно, правда. Вот даю слово! Мне нет никакой надобности выдумывать. Сережка «Овода» сдал…

— Какой «Овод»?

— Ну вот эту книжку.

— А-а-а, — протянул Егор.

— Сдал он книжку, а другой не взял, потому что, говорит, идут они во вторую бригаду к кому-то из товарищей, и Сергей не хотел с собой таскать книгу и попросил отложить, а зайдет завтра. Вот как было. Теперь понятно?

— Понятно.

— А ты не поверил мне.

— Нет, почему, я сразу поверил.

Он закрыл журнал, отодвинул его на середину стола и встал:

— Пойду.

— Ты домой? — спросила Катюша.

— Нет, пойду во вторую бригаду. Может, где встречу их. А ты остаешься?

— Нет, тоже пойду.

— Домой?

— Я?.. Домой. С утра еще дома не была.

Катюша вышла вслед за Егором. Спустившись с крылечка избы-читальни, Егор подождал Катю и предложил:

— Пойдем вместе.

Путь во вторую бригаду проходил мимо домов Егора и Катюши. И они пошли рядом, почти касаясь друг друга локтями.

Шли молча.

Их охватила какая-то неловкость и смущение. Оба понимали, что молчать нехорошо, нужно о чем-то говорить, а начать разговор не могли, и не потому, что каждый ждал, когда заговорит другой, — у обоих не находилось слов. Говорить, казалось, было не о чем, будто все мысли отлетели прочь.

— Гляди, у Кочетовых из трубы идет дым, — сказал Егор.

— Правда идет, — согласилась Катя.

— Вверх тянется.

— Как столб.

— Это потому, что ветра нет.

— Смотри, как высоко поднялся, и конца не видно.

— Да, белый какой.

— Это он ночью кажется белым, а днем — синий, — сказала Катя.

— И днем бывает белый, — возразил Егор.

— Бывает и днем.

В том, что у Кочетовых шел из трубы дым, не было ничего особенного; почти из всех труб поднимались к небу беловатые столбы дыма. Но и Егор и Катюша обрадовались этому кочетовскому дыму и заговорили о нем, как невесть о чем редкостном. А потом снова замолчали, да так молча и дошли до Катюшиных ворот.

— Вот я и дома! — обрадованно сказала Катюша и протянула ему руку. — До свиданья, Гора. Пойдешь искать Сережку?.

— Ага.

Егор крепко-крепко пожал Катюшину руку и задержал ее в своей. Катюша не отнимала руки, но, когда Егор отпустил ее, совсем неожиданно, не сказав ни слова, сорвалась с места и помчалась во двор.

А Егор постоял немного у Катюшиных ворот, пока она не скрылась в сенях, и вдруг почувствовал, что ему вроде и не хочется идти на поиски товарищей. Он поглядел еще раз на освещенные окна дома Сериковых, во весь голос запел старинную песню, которую очень любил дед Кузьма:

и пошел домой.

А Катюша все это видела и слышала.

Когда мать открыла ей, она на минутку задержалась в сенцах у окошка и услышала песню Егора. Увидев, что он повернул домой, Катюша затанцевала на месте. «Не ушел, не ушел искать Сережку!» — радостно подумала она и торжествующе рассмеялась беззвучно, одними губами, как смеются, не желая, чтобы смех услышали другие.

— Катюшка, что ты там колдуешь в сенях? — приоткрыв дверь, окликнула ее мать.

— А я не колдую.

Катюша стремглав вбежала в комнату.

— Тише ты, тише, ураган!

Катюша, ничего не сказав, начала раздеваться. Мать внимательно посмотрела на ее веселое, сияющее лицо и улыбнулась.

— Ты что это вся сияешь, будто новая копейка?

— Я?

— Да нет, я о себе говорю, — пошутила мать.

— Книгу получила. «Овод».

— Да ну? — деланно изумилась мать. — Получила книжку да так ей обрадовалась, что, вместо того чтобы скорее к лампе, пристроилась в темных сенцах у окошка. Эх, ты! Меня-то не обманешь. Всю тебя насквозь вижу.

Мать добродушно засмеялась, а Катюша бросилась к ней и обвила шею руками:

— Ну, мама, не надо!

— С Егором домой шла? — спросила мать.

Катюша молча кивнула головой.

Мать легла спать, а Катюша сделала из бумаги абажур, надела его на ламповое стекло, чтобы в комнате было не так светло, и уселась за книжку.