Лион Измайлов - Четыре мушкетёра (сборник)

— Я немного знаком с этими людьми, может быть, я смогу помочь вам ещё и советом, — ответил Вартанян, несколько ошарашенный такой неожиданной просьбой и готовый, вместо того чтобы исполнить её, даже заплатить за квартиру.

— Да, ваш приятель говорил мне, что вы сняли эту комнату по совету Тревильяна. Но он говорил и другое, а именно, что вы приехали сюда поступать в институт.

— Это так и есть, — сказал Вартанян, радуясь, что впервые его мечта не вызвала у собеседника явного недоумения. — И хорошо, что вы знаете об этом. Может быть, поможете мне в выборе института.

— Вот это как раз и убеждает меня в вашей непричастности ко всей компании, — продолжал профессор, как бы не слыша последних слов Вартаняна.

— А кто же из них, по вашему мнению, занимается махинациями? Неужели Тревильян? — вернулся к делу Вартанян, надеясь повторить свою просьбу после некоторого завоевания доверия.

— О нет, я не могу это утверждать. Может быть, он и ни при чём. Хотя как знать!

— А кто же?

— Ну, я не могу так, не имея достаточных оснований…

— Сам Король?

— Нет, он если и занимается этим, то не здесь.

— А кто же тогда?

— Есть, видите ли, такой Жора…

— Жора? — Вартанян не знал никакого Жоры, но зато успел перенять некоторые манеры поведения своих новых знакомых: если что-то знаешь, делай вид, что знаешь ещё больше, а если ничего не знаешь, делай вид, что знаешь всё. — Жора, Жора, — повторил он несколько раз, после чего воскликнул: — Ах, Жора! Ну конечно, как же я сразу… Ну это, я вам скажу, тип!

— Вот-вот, — радостно подхватил профессор, — я полагаю, мы договоримся.

Пока Вартанян медлил с ответом, Планшеев пришёл на свой дневной сон, и Вартаняну, как вежливому человеку, пришлось согласиться на профессорское предложение.

— Чего он? — осведомился Планшеев, когда дверь за профессором закрылась.

— О науке говорили, — уклончиво ответил Вартанян. — Кстати, кто такой Жора?

— О! — Планшеев даже привстал с дивана. — Жора — это человек с большой буквы «М».

— Что это значит?

— Мужик что надо, — ответил Планшеев, засыпая.

В это время в комнату без стука ввалились трое новых приятелей Вартаняна.

— Планшеев уже в окопе? — осведомился для виду Порточенко. — Здоров спать, собакин кот, мог бы иметь большие деньги в качестве ассистента какого-нибудь гипнотизёра. Его за ногу подвесь — уснёт.

— Здравствуйте, наш новый друг, — сказал Атасов как более вежливый.

— Каково спали? — спросил Арамич и, не дожидаясь ответа, ткнул кулаком Планшеева в бок. Но тот не среагировал.

— А денег больше нет, — задумчиво констатировал Порточенко, не обращаясь ни к кому конкретно.

— У меня тоже, — честно признался Вартанян.

— Плакал ваш десерт, Арамич! — начал обычную тему Атасов, но в это время вбежал испуганный профессор и с ним ещё двое незнакомых в очень знакомой милицейской форме.

— Вот видите! — закричал Вартаняну с порога профессор. — Я же говорил вам! Они всё знают! — И он стал попеременно тыкать пальцем то в одного, то в другого милиционера.

Планшеев приоткрыл на шум один глаз, после чего в панике крепко зажмурил оба и начал демонстративно храпеть и разговаривать во сне, часто повторяя фразу «зачёт по математике».

— Что за люди? — спросил строгим голосом один из милиционеров у профессора.

— Бедные студенты, не имеющие средств даже для сдачи зачёта по математике, — выйдя на два шага вперёд, откланялся Порточенко.

— Да-да, они студенты! — торопливо подтвердил испуганный профессор и робко добавил: — Будущие!

— Сейчас проверим! — решительно сказал милиционер, доставая из кармана пачку фотографий разыскиваемых преступников.

Планшеев при этом громко вздрогнул и повернулся лицом к стене, у Атасова надулась, как бы от флюса, левая щека, у Арамича заметно припух правый глаз, а у Порточенко резко увеличился размер губ в длину и ширину и уши сдвинулись к затылку.

Один Вартанян сидел в своей первозданной простоте и только таращил глаза, силясь узнать друзей.

— Вроде никто не похож, — сказал наконец милиционер, убирая фотографии. — Продолжайте заниматься наукой.

Милиционеры собрались уходить, захватив с собой профессора.

— Стойте! — крикнул неожиданно для себя Вартанян, да так повелительно, что один из милиционеров чуть было не поднял руки вверх. — Скажите, в чём вы подозреваете этого честного человека?

— Не мешайте людям выполнять их долг, — сказал Вартаняну Атасов.

— Жалко профессора, — не согласился с ним Арамич.

— Молодые люди, — обратился к друзьям милиционер, который до сих пор молчал, — занимайтесь своими делами! А мы поговорим с ним о ценах на хорошую погоду и, может быть, отпустим.

И они ушли, причём профессор даже не упирался, что ещё раз выдало в нём человека интеллигентного.

Вартанян был расстроен, чего нельзя было сказать о его друзьях. Они оживлённо обсуждали только что увиденное вместе с Планшеевым, который сразу после ухода милиционеров вскочил с дивана и теперь расхаживал по комнате.

— Каков гусь! — возмущался Порточенко.

— Катьку, значит, побоку, а сам честный! — поддержал друга Арамич.

— Ко мне его вот он привёл, — показал Вартанян на Планшеева.

— И что он вам говорил? — спросил Арамич.

— Он говорил, что в его доме занимаются махинациями, и просил помочь ему узнать, кто именно. Очень жалел, что его жена участвует в этом.

— Планшеев! — громко сказал Арамич, но Планшеев оказался уже на диване и снова храпел, отвернувшись к стене.

— Планшеев! — сказал уже Порточенко. — Мы не милиция, мы знаем, что ты за сучок.

Но Планшеев продолжал храпеть и чмокать во сне губами. Тогда Атасов и Порточенко стащили его на пол. Но Планшеев мужественно спал. Когда же Атасов хотел полить его водой из графина, Планшеев вдруг побежал, с непостижимой быстротой перебирая руками и ногами по паркету, открыл головой дверь и исчез.

— Всё ясно! — произнёс в наступившей тишине Арамич. — Этот гусь купил Планшеева и пытался заполучить нашего друга, чтобы выследить Жору и после этого тянуть с него деньги, грозя раскрытием его шашней с той самой дамой. Или вообще заявить на всех нас, имея в руках факты.

Атасов и Порточенко понимающе кивнули в знак согласия, а Вартанян хоть и не понял, о какой даме идёт речь, но спросить счёл неуместным.

Потом разговор вернулся к своему началу — деньгам, быстро прекратился ввиду их коллективного отсутствия, и друзья ушли, оставив Вартаняна в состоянии задумчивости.

Мышеловка отнюдь не изобретение прошлого пека, как писал А. Дюма. И, как следовало из всех детективных романов и повестей, которые Вартанян прочитал изрядное количество, за квартирой была установлена слежка.