Николай Омельченко - В ожидании солнца (сборник повестей)
- Название:В ожидании солнца (сборник повестей)
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Радянський письменник
- Год:1980
- Город:Киев
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Николай Омельченко - В ожидании солнца (сборник повестей) краткое содержание
Обе повести, вошедшие в книгу, — о тружениках современного кино, о творческих поисках, удачах и поражениях, наполняющих беспокойные будни представителей этого популярного вида искусства. Не у всех героев гладко сложилась судьба, но они настойчиво ищут свое место в жизни, отстаивают высокие идеалы в повседневных делах, в творчестве, в любви.
В ожидании солнца (сборник повестей) - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
— Чего ей здесь мокнуть? Как только приедем, пришлем людей, пусть заберут, — ответил за Цалю Жолуд.
— Значит, до скорой встречи, — обрадовался Цаля.
Когда машина растаяла в плотной туманной мге, Цаля вспомнил, что забыл попросить сигарету. Он достал свой «Памир», закурил. На удивление, сигарета показалась ему не такой уж отсыревшей и безвкусной, какой была десять минут тому назад.
2. Прибытие
В узком вестибюле «Туркменистана» в этот ранний час было тихо и душно. На старых диванах, зачехленных в серое полотно, сидело несколько усталых командированных, сонно и заискивающе поглядывающих на окошко администратора: его закрывала извечная, банальная дощечка с надписью «Мест нет». Поскрипывал упрятавшийся под вытертый ковер пол, по которому, заложив руки за спину, нервно, хоть и неторопливо, прохаживался коренастый мужчина в мешковатом, давно не глаженном костюме и в белой парусиновой кепке. Иногда он останавливался у стеклянной двери вестибюля, смотрел на плотно запахнутое высокими облаками небо, сеявшее мгу, и лицо его, белое и рыхловатое, как тесто, с широким ртом и тонкими губами, собиралось в морщины; зеленоватые глаза, печальные и ироничные, суживались, будто кто-то дышал в них едким дымом. Мужчина вынул старомодный, потертый до желтизны портсигар, закурил и, держа сигарету во рту, вновь заходил по вестибюлю.
— Аникей Владимирович, пожалуйста, не курите, дышать нечем, — сказала из своего окошка с просящей улыбкой администратор.
— Ах, да, прошу прощения, — пробормотал мужчина, поискал глазами на низеньких тусклых столиках пепельницу и, не найдя ее, обжигая короткие, желтые от никотина пальцы, смял сигарету, сунул ее в портсигар. Быстро и пытливо, будто вспомнив что-то очень важное, посмотрел на администратора и спросил вежливо, но почти строго, начальственно: — Вы звонили?
— Ах, боже мой, — дернув плечами, с ласковым сокрушением произнесла администратор. — Я же говорила вам, что звонила. Облачность высокая, и аэропорт самолеты принимает.
— Да, да, благодарю вас, но я не об этом. Я относительно бюро погоды, о прогнозе. — Последнее слово мужчина выговорил кривясь, страдальчески.
— Звонили, — ответила администратор. — И я звонила, и ваш Борис Семенович. Мне сказали, что идет какой-то то ли циклон, то ли антициклон, и дожди надолго. А Борису Семеновичу ответили, что даже во время антициклона могут быть просветы, солнце.
— Понятно, — пробормотал мужчина и вновь вынул свой старомодный массивный портсигар. Сунул в рот недокуренную сигарету, щелкнул зажигалкой и, оставив застывшее в спертом воздухе вестибюля облачко дыма, толкнул тяжелую дверь.
— Коберский! Коберский! Режиссер… — донеслись до его слуха тихие голоса, едва он вышел на улицу.
Услышав свою фамилию, Коберский уныло обернулся и увидел стайку девиц, прижавшихся под навесом. Ныли они в плащах и все, как одна, в новеньких, не по погоде, туфлях. В глазах, устремленных на режиссера, любопытство и заискивающе-выжидательное напряжение.
— Спать бы вам, девушки, — устало сказал Коберский.
— Объявили набор в массовку, — срывающимся от волнения голосом произнесла одна из девиц, по всей вероятности, самая смелая.
— Какая массовка, видите — дождь!
— Уже перестал! — обрадованно сообщила девушка.
Коберский огляделся. Действительно, дождь уже не моросил, но небо, хмурое и тяжелое, солнца не обещало.
К гостинице подъехала забрызганная «Волга».
— Салям, Аникей Владимирович! — просиял своей золотозубой улыбкой из окошка Саид. — Привез целым и невредимым.
Из машины выскочил Жолуд с тяжелым желтым портфелем Мережко, а затем неторопливо вышел и сам автор сценария. Жолуд тут же отметил про себя и эту неторопливость, с какой выходил из машины писатель, и его сдержанную добродушную улыбку; куда девались веселая непосредственность и все то мальчишеское озорство, с каким он устремился к Цале на шоссе по дороге из аэропорта…
Коберский пошел навстречу, протянул полусогнутую руку. Оба смотрели друг другу в глаза и долго жали руки, застыв в полупоклоне.
— С прибытием, Александр Николаевич, — наконец отняв руку и обнажив в улыбке редкие зубы, сказал Коберский.
— Спасибо, Аникей Владимирович.
В вестибюле их встретил директор картины Борис Семенович Скляр. Он видел из окна своего номера, как подъехала машина, неторопливо и легко сошел по лестнице вниз, сунул Мережко сухую цепкую руку, второй рукой пожал локоть и хорошо поставленным баритоном произнес:
— Ждали. Рады. С прибытием.
Борису Семеновичу уже перевалило за шестьдесят, но выглядел он лет на пятнадцать моложе, был высок, моложав лицом, волосы, в которых, несмотря на возраст, едва-едва пробивалась седина, коротко острижены. В его манере держаться сквозила легкая развязность, которая позволяла в зависимости от обстоятельств то фамильярничать, вплоть до обращения к малознакомому на «ты» и похлопывания по плечу, то мгновенно, когда это требовалось, демонстрировать собеседнику превосходство над ним.
Борис Семенович вежливым жестом пригласил Мережко к окошку администратора, которая, уже догадавшись, кто приехал, поспешно протянула бланк и деловито уточнила:
— «Люкс», Борис Семенович?
— Все равно, лишь бы отдельный, — сказал Мережко, вынимая паспорт и фломастер.
— «Люкс», — кивнул администратору Скляр.
«Люкс», хоть и не совсем соответствовал столь громкому названию, — узкий, темноватый, с запахом дезинфекции и сырости, — все же оказался приличным номером, как говорится, со всеми удобствами.
Завтракали вчетвером в ресторане. В зале пахло вареной бараниной. Здесь за группой были закреплены три столика. Сели за крайний, у окна. Официантка сменила на нем скатерть, поставила чуть привядшие тюльпаны в пластмассовом стаканчике.
— Что будем есть? — Скляр подвинул к Мережко меню.
— Что все, то и я, — ответил Александр. — Вообще-то, я предпочитаю есть то, что принято в данной стране или крае.
— Мне все равно, — пожал плечами Коберский.
— Значит, пельмени из баранины всем, — заказал Скляр официантке.
— А пить? — спросила девушка.
— Пить? Что будем пить? Я, например, всегда одно и то же — чай и кефир, — ответил Скляр.
— Все равно, — буркнул Коберский.
— Чай зеленый, — полуобернулся Жолуд к Мережко.
— Зеленый? Великолепно! — согласился Александр.
— В нем много танина, — пояснил Жолуд, довольный тем, что его выбор пришелся по вкусу писателю.
— Пожалуйста, два больших чайника и обязательно пиалы, — улыбнулся официантке Мережко.
Та мило улыбнулась в ответ:
— Обязательно.
Когда она ушла, наступило молчание, хотя и Коберский, и Скляр, да, пожалуй, и Мережко были готовы к серьезному, не очень приятному разговору по поводу снимаемой картины и терпеливо ждали его, но никто не решался заговорить первым.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: