Наталья Аверкиева - Коварство мыльных пузырей

— ЧТО?! — возмущенно подскочила я, опрокинув стул. — Вы в своем уме?

— Это ты не в своем уме, если собралась идти к нему на свидание, — с обидой сказала Варя. — Пойдемте, девчонки, нам тут нечего делать с этой жертвой собственной безалаберности.

— А сама-то?! Когда в Питер автостопом укатила, много думала?

Варя вспыхнула. Щеки пошли красными пятнами. Фиалковые глаза стали едва ли не черными.

— Со мной был Поэт. Со мной ничего не могло случиться.

— Ну и где ты подобрала своего Поэта? Там же, на обочине! — Остапа несло так, словно у него вдруг случился приступ мозговой диареи. И самое ужасное, я не могла никак заткнуть открывшуюся течь.

— Стоп! Вы что? Вы совсем, что ли, с ума сошли? — Настя отпихнула Варю в сторону, а Точка встала так, чтобы успеть ухватить меня, если мы решим подраться.

— Хватит. Что за детский сад, штаны на лямках? Вон Лепра на нас косится. Нам вместе надо быть, а не ругаться.

Варя ничего не ответила, повернулась и ушла. Теперь обрыдается вся, эму моя готичная.

Я зло подняла стул, демонстративно его поставила на место и села, вытянув ноги. Пусть Лепра подавится! Сложила руки на груди. Да как они смеют мне указывать, что делать? Да кто они такие, чтобы я их слушала? Это моя жизнь, и я буду делать то, что считаю нужным. Лепра с лепрозорием направилась в мою сторону. Только ничего не говори, а то я сейчас и стулом метнуть могу в эту хорошенькую, но абсолютно безмозглую головку.

— Что же вы тут куриных боев не устроили? — повела Красавина плечом.

Я одарила ее презрительным взглядом и ухмыльнулась. Молчи, Ярослава, молчание — золото. Да и разозлит это ее больше, чем твой ответ. Нет, не буду молчать!

— Тебе не понять, — притворно вздохнула я и посмотрела на нее наивными глазенками. — У тебя слишком мало мозга, чтобы оценить степень наших высоких отношений.

Я резко поднялась. Красавина, Петрова и Улманис шарахнулись в сторону.

— Вот это правильно, — одернула я кофту и важно указала пальцем в потолок. — Меня надо бояться. Не разочаровывайте меня, девушки. — Развернулась и пошла в класс. Они что-то тявкали мне в спину, но разве ж мне это интересно?

Дома я поняла, что уже три раза ходила в этой юбке на свидание к Моте. Вдруг он решит, что у меня другой нет? Самое забавное, что другой у меня действительно нет. Кажется, господин Чернышевский должен быть счастлив: его любимый вопрос преследует меня который день… Я перерыла мамин шкаф в надежде найти юбку, которую хотя бы теоретически могла бы надеть. Вся проблема заключалась в том, что мама была… как бы это… В общем, мама была значительно толще меня, и в ее юбки и брюки могло поместиться две Ярославы и один Стасик как минимум. Можно, конечно, поискать одежду на антресолях, но что-то я сильно сомневалась, что это хоть как-нибудь изменит ситуацию. И тут меня осенило! Да, я же гений! Ай-на-нэ-на-нэ! Я ринулась к шкафу и достала… платье! Вуаля! Опля! Платью не обязательно хорошо сидеть на талии, достаточно, чтобы оно просто не сваливалось с плеч! Впрочем, в мамином платье я стала похожа на беременную малолетку. Я почесала затылок. А если попробовать вот как. Я порылась у себя в закромах и достала зеленые колготы. Так, будем делать из себя хиппующую плесень, как сказала бы Варька. Где-то должен быть зеленый свитер. О\'кей, свитер тоже есть. Отличненько! А теперь… брюки превращаются… превращаются… в элегантные шорты! (Это я из платья сделала сарафан, оторвав рукава с мясом.) Длина такая тоже не годится, поэтому подол я сделала покороче, оставив нитки торчать в разные стороны. Так, Ярик, главное, чтобы мама оценила твой смелый дизайнерский шаг. Наконец-то я облачилась в свой новомодный костюм — зеленые колготы, примерно такого же цвета легкий свитерок, а поверх всего этого черное льняное платьице. Теперь надо накраситься, поставить волосы ежиком и отрыть свои осенние высокие ботинки. Сапоги на шпильках видеть не могу. На шею просилось что-то такое, чтобы отвлекать внимание от изувеченной проймы. Пришлось найти ярко-оранжевый шарфик. Ох, какая ж я хорошенькая. Завтра так в школу пойду.

На свидание к Матвею я летела как птица — расправив крылья и чувствуя потрясающую легкость во всем теле. Какое счастье, что ботинки хоть и оказались скользкими и холодными, зато ногам не было настолько неудобно, как в сапогах на шпильках. Мне казалось, что мир вокруг улыбается, что я нашла секрет счастья и теперь мне надо поделиться им с окружающими. Те в свою очередь смотрели на меня хмуро и совершенно не желали улыбаться в ответ. А я хочу улыбаться, хочу светиться, я обязательно буду придумывать свое маленькое счастье. И я обязательно стану для него Самой Лучшей Девушкой На Свете!

Матвей вместо «здрасте» заинтересованно оглядел меня с ног до головы.

На губах кровавая болячка и синяк на щеке. Значит, по носу я не попала, только губы ему разбила. Уже хорошо. Нос ведь и сломать можно.

— Что это на тебе? В детский дом прислали гуманитарную помощь? — хохотнул один из его друзей.

Я покраснела. И мой наряд уже не казался мне таким интересным.

— Отвалите, дураки, — чуть повысила голос на парней Лапа. — Ярик, ты шикарно выглядишь.

— Спасибо, — растерянно промямлила я, страстно желая убиться о ближайший столб.

— Нет, правда, ты красотка, — поддержала подругу Оливка. — Смелый наряд.

— Папа привез из Парижа, — зачем-то соврала я.

Мальчишки захохотали. Лгать я никогда не умела… Настроение стремительно летело в пропасть. Я широко улыбнулась. Я всегда улыбаюсь, когда мне больно. Не дождетесь, не увидите моих слез.

— Так, закончили ржать! — командирским голосом велел Матвей, подходя ко мне и обнимая за талию. — Мне нравится. Тебе очень идет зеленый.

Кто-то хихикнул. Матвей метнул в его сторону злой взгляд, и этот кто-то тут же заткнулся.

— Хочу, чтобы каждый из вас сказал Яре комплимент.

— С ума сошел? — начала вырываться я.

— Стой спокойно. Пусть отдуваются. А то если они над тобой ржут, то и надо мной тоже. Ну-ну, господа, не стесняемся. Хвалим Ярославу!

И ребята, приняв игру, начали наперебой говорить мне комплименты. Я краснела, бледнела, тыкалась Моте носом в плечо и мечтала, чтобы они поговорили уже о ком-то другом. Все-таки он у меня такой хороший. Я так его люблю!

А дальше все было, как и в предыдущие разы. Ребята пошли переодеваться, а мы с девочками засели на трибунах. Потом была тренировка. Мы уже болтали о своем, как добрые подружки. Они мне нравились. В них не было той сумасшедшинки, какая была у нас с девочками, но с ними было уютно. Оливка очень спокойная, милая и интеллигентная. Она говорила тихим голосом, никогда его не повышала, но при этом никто не смел ей перечить. Какая-то вот монументальность в ней была — если я так сказала, значит, так и должно быть. И точка. Лапа была более подвижной и шумной. Она могла громко смеяться, всегда шутила, и я видела по крайней мере трех ребят, которым она была небезразлична. Сама же Лапа, по ее собственному утверждению, любила хоккей. А я вот что-то не знаю, кого люблю.