Музафер Дзасохов - Осетинский долг

— Какую? — отозвалось сразу несколько голосов.

— Сказать?

— Говори давай, не тяни, — загалдели с разных сторон.

Танчи, по-моему, только этого и ждал. Ему не понравилось затишье в вагоне, и, чтобы отвлечь нас от перестука колес и согнать дремоту, он решил развлечь нас загадкой. Теперь затея удалась, и он даже подмигнул мне.

Ребята ждали, что последует дальше, просили не томить их души.

Танчи соскочил с нар и вышел на середину вагона.

— Только не выкрикивайте с мест. Кто захочет отгадать, пусть поднимет руку. Договорились?

Танчи приложил левую руку ко лбу, изображая глубокомыслие, а потом вскинул обе руки и сказал:

— На горушке невысокой птичка малая сидит, что-то громко говорит.

Участники игры разочарованно переглянулись.

— Кто отгадал? Не вижу поднятых рук.

Никто, конечно, их не поднял, сочтя загадку пустяковой.

— Так, значит, не отгадали…

— Как это не отгадали? — послышался возмущенный ропот.

— Почему же тогда не подняты руки?

Руки взлетели вверх.

— Это другое дело. Вижу — знаете. Теперь еще одна загадка.

— Если тебе, конечно, по силам, хоть немного потруднее загадывай, — внес кто-то предложение.

— Все этого хотят?

— Да!

— Тогда слушайте: маленький, кругленький, а за хвост не поднять. Что такое?

На этот раз все затихли.

— Повтори еще раз.

— Маленький, кругленький, а за хвост не поднять.

Ни одна рука не поднялась.

— Пока раздумываете, я отдохну, — и он попытался сесть на нары.

Но его вытолкнули вновь на середину вагона, потребовав сказать ответ.

— Я думал, вы сами отгадаете, разгадка немудреная — клубок ниток.

Вздох разочарования: как просто, а сами не сообразили.

Игра раззадорила Танчи:

— А теперь предлагаю скороговорку. Кто отважится повторить без ошибки, пусть поднимет руку. Слушайте внимательно. Говорю дважды. Желающие могут записать. Итак: крепкому волу из крепкой лозы жесткий хомут. Повторяю…

Поднялось несколько рук.

— Начнем с мужчин, — Танчи взглянул вправо, выбор его пал на Бечирби.

— Прошу. Выходи на середину.

Бечирби вскочил с места и выпалил:

— Крепкому волу из крепкой козы жесткий хомут.

Все дружно захохотали. А Бечирби сник, будто под дождь попал, и, ссутулившись, сел на место.

— Итак, свой хомут ты себе выбрал, — подытожил Танчи.

Приехали. Приветствовать нас, сказать «Здравствуйте!» народу пришло не меньше, чем на проводы. В нашу честь были вывешены кумачовые транспаранты. Выбравшись из вагонов, мы выстроились с вещами на площади. Красная ткань, обтянувшая наскоро сколоченную трибуну, притягивала взоры.

На митинге выступил председатель райисполкома. Имя и фамилию его не удержал в памяти, но помню, что это был казах. Вообще же среди тех, кто пришел на встречу, было много не только казахов, но и представителей других национальностей.

Как же мы гордились собой! Нас не просто здесь ждали, оказалось, эшелон наш, без преувеличения, не упускали из виду. Районные руководители знали, в какой день какую станцию мы проезжали. И вот наконец-то эти богатыри здесь… Да, да, председатель так прямо и сказал — богатыри. Хотя ни одного еще пласта мы не перевернули, ни одной охапки соломы не запасли, а нас уже до небес возносят. Но может, он не без умысла так говорит, чтобы мы не уронили своего достоинства, когда и в самом деле возьмемся за ту большую работу, которой от нас здесь ждут? Плохого в его словах, в любом случае, нет, все нам на пользу.

Вокруг площади — низкие саманные дома. Солнце печет немилосердно, не будь ветра, люди без особой закалки вряд ли выдержат. Ветер иногда так задувает, что слова говорящего уносятся куда-то, но вот он сникает, и слова председателя вновь слышны всем.

И действительно, нам оказана немалая честь. Предстоит потрудиться в бескрайних степях, где веками ничего не росло, кроме ковыля, а теперь созревает пшеница. Ее-то и предстоит убрать нам по-хозяйски. До созревания пшеницы есть еще некоторое время, говорит председатель. Но мы не должны думать, что рановато приехали. Ведь и тока еще не готовы. И жилье для себя предстоит строить самим.

Придется и саман готовить для этого. Известно, что в Осетии имеют дело с саманом. Не надо объяснять нам, и как строить тока. Ведь более тяжкой работы в горах не было.

Председатель произвел впечатление человека, много повидавшего. Прав он насчет тока. Помню, Нана однажды высмеяла меня. Это когда я отругал Бади за то, что она сказала. «Ток уже загажен навозом». Я попросил ее не говорить больше таких глупостей.

— Это совсем не глупости, наивный ты человек!.. — сказала Нана.

— Что ж по-твоему, разве девчонка говорит хорошие слова?

Тогда Нана объяснила, что перед жатвой в горах тока специально «загаживали». Там трудно подыскать ровную поляну. Поэтому, облюбовав место для тока, его уплотняли особым способом. Чтобы зерно не втаптывалось в грунт, его нужно замазать навозом с глиной. Поэтому такие тока и назывались загаженными или занавоженными.

Вспомнилось, и как готовят саман. Эта работа знакома тем, кто вырос в наших селениях. Ведь большинство довоенных домов построено из самана. Саманный дом теплее. И сейчас не все еще повернулись спиной к саману. Из него строят скотные дворы, курятники, заборы.

Говоривший закончил речь под рукоплескания.

Затем на трибуну взошел руководитель целинников из Осетии, секретарь обкома комсомола. Он вкратце рассказал о приехавших. Заверил, что не пожалеем сил и с честью выполним поставленные задачи.

После митинга сели в машины и от центральной усадьбы колхоза продолжили путь к своему будущему месту жительства. Хотя то, что мы там увидели, едва ли можно было назвать жильем, да и само место выглядело малопригодным для этого.

Ехали степной дорогой. Она оказалась такой же ровной, какой виделась из окна поезда. Собственно, дороги и не было. Была сильно примятая трава, по которой несколько раз проехали машины. Проехали они здесь, по-видимому, в последние дни. Ехали мы очень быстро, так как шофер знал дорогу.

Солнце жарило вовсю. Едва спасал встречный ветер. Я жадно осматривался. Чувствовал земную ширь, но все-таки чего-то не хватало. А вот чего именно, не мог никак осознать. Мучился этой неопределенностью, и в конце концов осенило, когда уже проехали изрядное расстояние: недоставало гор.

Путь занял более трех часов. Я сказал уже, что мы приехали в такое место, которое вряд ли могло понравиться, хотя и у самого берега реки.

Определили нас в бригаду. Из чьих-то уст я уловил, что бригадир наш — Нестеренко Николай. Вскоре он и сам появился. Говорит с сильным украинским акцентом. Ему приятно, что добрались благополучно и еще что прибыли именно сюда.