Леонид Жуховицкий - Ночной волк

— Проблемы?

— Арендаторы подводят, — вздохнул толстячок, — давайте отложим вопрос на недельку.

Чехлов удивился, но вида не подал, встал с кресла и произнес беззаботно:

— Мне что, я курьер. Наверное, Валерий Васильевич недельку потерпит.

А толстячок все не сводил с него странно внимательных глаз, словно не просто смотрел, а высматривал. Потом решился:

— А вы что, новости сегодня не смотрели?

— Да не успел еще.

— Вы посмотрите, — осторожно порекомендовал директор, — бог даст, ошибка…

— Посмотрю, — кивнул Чехлов.

Толстячок явно ждал вопроса. Но Чехлов не хотел его радовать, и вопроса не задал. Уже в дверях он обернулся, чтобы со сладкой вежливостью, в масть директору, кивнуть напоследок. И вдруг поймал ехидную, почти торжествующую улыбочку толстячка. Тот мгновенно спохватился и улыбку погасил. Чему он радовался?

Чехлов прошел за угол, в переулок, где обычно оставлял машину, чтобы не засвечивать перед бывшими коллегами ее пятнистые от ржавчины бока. Проехал пару кварталов, взял какую-то тетку с двумя сумками, потом дедулю с ребенком. Он вспоминал разговор с толстячком и чувствовал, как нарастает тревога. Что-то явно произошло. Но — что? Директор ушел под какую-то крутую крышу? Но тогда зачем ссылка на нерадивых арендаторов? Валерка решил сменить курьера? Но тогда, наверное, сам бы сказал. Впрочем, не виделись месяц, а за месяц мало ли что может произойти. А, главное, какие новости толстый жулик имел в виду?

В любом случае, надо было позвонить Чепурному — его клиент, ему и решать. Чехлов остановился у ближайшего автомата, но потом передумал и поехал домой. Пообедает, заодно и позвонит.

Дома он поставил котлеты на маленький огонь и набрал Валеркин номер. Трубку взяла не секретарша, а какой-то мужик.

— Валерий Васильевич у себя?

— А кто спрашивает?

Чехлов назвался. Мужик повторил вслух его фамилию — видимо, кому-то стоящему рядом, — после чего буркнул коротко:

— Завтра позвоните.

— Во сколько лучше? — спросил было Чехлов, но из трубки уже шли гудки.

Чехлов поел, посидел задумчиво. Потом вдруг вспомнил — ведь толстячок что-то брякнул про новости. Включил телевизор и стал медленно пить чай, дожидаясь, пока начнутся «Вести». Дождался, просмотрел от начала до конца. Все обычно, ничего существенного. В Думе бардак, в Африке засуха, премьер подписал какое-то постановление. Правда, Лужков дал разгон двум своим замам и особо возмущался по поводу аренды — может, на это и намекал толстячок? Когда пошла сводка погоды, Чехлов вырубил ящик и пошел на улицу, к машине. В конце концов, позвонит завтра Валерке и что-то выяснит. Не терять же из-за ерунды рабочий день!

Ему повезло — прямо на улице попался клиент в аэропорт. И обратно прихватил мужичка, хоть и задешево, но, по крайней мере, ехал не пустой. В общем, день получился лучше среднего, и все бы было путем, если бы не шевелилась под ребрами легкая тревога. Привычный азарт так и не появился, и вскоре после восьми Чехлов поехал домой.

Лампочка в подъезде перегорела, чтобы не искать ключи, позвонил. Открыла Анна. Лицо у нее было странно озабоченное.

— Ну как ты? — сразу же спросила она.

— Нормально, — пожал плечами Чехлов.

— Ну слава богу!

— А в чем дело, — почти разозлился он, — почему слава богу? У меня должно быть что-то ненормально?

— Ты что, не смотрел новости?

— Смотрел. А что?

— Про Валерия слышал?

— Ничего не слышал. А что случилось?

Впрочем, вопрос можно было и не задавать. Тревога, копившаяся в нем весь день, приобрела ясные очертания еще до того, как жена испуганно выдохнула:

— Он же погиб.

Прежде всего Чехлов бросился к ящику. Ублюдочная жизнь — даже о гибели друга сообщает хитроглазый придурок с экрана! Чехлов поискал канал с новостями, но не нашел: фильмы, игры, реклама, еще какая-то хренотень. Теперь сразу стал понятен странно пристальный взгляд толстячка, в котором было еще нечто. Ехидство — вот что: трусоватое, на самое донышко запрятанное ехидство. Видно, недешево давалось ему унижение этих месяцев…

— Жутко, — сказала Анна, — уже и таких убивают.

— Сама слышала?

— Ну да. Случайно натолкнулась. Утром ты ушел, хотела погоду поймать, а тут как раз и сообщили.

— Что сообщили?! — почти крикнул Чехлов. До него еще не дошел весь ужас происшедшего, но уже в смуте мыслей знобяще обозначилось, что оборвалась не только Валеркина жизнь, но и его, Чехлова, жизнь тоже кончилась, кончилась второй раз за последние месяцы. Прежде за него худо-бедно отвечал институт, потом худо-бедно отвечал Валерка, а теперь не отвечает никто. Один. Не на кого надеяться.

— Так чего сообщили-то? — повторил он уже спокойней.

— Убили. В собственном дворе, пока шел к машине. Я думала, ты уже знаешь. Вы же, по-моему, дружили?

— Хрен его знает, как это теперь называется, — ответил Чехлов не столько Анне, сколько самому себе, — да нет, чего там — конечно, дружили. Чуть не десять лет в одной конторе, да и потом…

Конечно, дружили, молча повторил он самому себе. Теперь, когда Валерка ушел, их отношения как бы разом стали теплее и ближе. Сколько знакомы-то! А кто помог, когда оказался на улице без связей и надежд? Ведь помог! И дальше бы помог. Ну развлекался — и что? Мало ли они и прежде друг друга подкалывали — тогда, правда, в основном, Чехлов Валерку. Чужих не разыгрывают, только своих, близких…

Про Чепурного все же сообщили — в криминальных новостях. Застрелен известный предприниматель, наверняка действовал профессионал, выстрел издалека, точно в голову, умер на месте. Показали жену — точнее, уже вдову: несчастная баба бормотала сквозь слезы, что врагов у него не было, его все любили, потому что он всем делал только добро. Потом в камеру попал исполнительный директор, и опять пошли бессмысленные слова: талантливый руководитель, чуткий человек, все уважали. Толстомордый мужик в ментовских погонах повторил то, что уже сказал ведущий: убийство явно заказное, стреляли из снайперской винтовки, видимо, со стороны детского садика, работает оперативная группа, по факту убийства возбуждено уголовное дело…. Потом начался следующий сюжет — про пожар на складе.

— Пойдешь на похороны? — спросила жена.

— Надо, — отозвался Чехлов, но неуверенно. Кому звонить, у кого спрашивать? Да и кто из Валеркиного нынешнего окружения его знает, кроме тех двух бультерьеров?

Утром он все же позвонил по Валеркиному номеру. На сей раз трубку взяла секретарша и безлико сказала, что пока никакой информации — видно, звонили многие и спрашивали одно и то же. Нет так нет, вроде печальный долг выполнил, попытался. Чехлов даже отвез на Самотеку какого-то богатого старика, там же взял двоих иностранцев до гостиницы. Но потом что-то кольнуло, и он, уже не отвлекаясь, поехал прямо к Валеркиному офису — бывшему Валеркиному. Никак не мог представить, что этого смекалистого парня, главной опоры в мутной жизни, больше нет — лежит где-то неподвижный, холодный, еще похожий на себя, но уже не существующий.