Александр Ройко - Вcё повторится вновь

После её последних слов старик как–то странно отвернулся и отошёл к окну. Диана всё поняла.

— Ты не переживай, ведь мы ещё будем вместе, — начала успокаивать его Диана.

— Да, да, конечно, — машинально говорил дед, видно думая о чём–то своём.

Тут в комнату вбежала вставшая после своего беззаботного сна Вика:

— Доброе утро! — выпалила она, и заинтересованно спросила. — А что вы делаете?

— Разговариваем и смотрим фотографии, — ответила Диана.

Девочка равнодушно взглянула на фотографии и спросила:

— Тётя Дина, а мы гулять пойдём?

— Конечно, — утвердительно ответила та. — Ты сейчас почистишь зубки, умоешься, позавтракаешь, и пойдём гулять.

Вика скривилась и надула губки, а дедушка улыбнулся. Он знал, что Вика с удовольствием чистила зубы, а вот умываться не любила. Купаться — это да, тоже с удовольствием, а вот умываться — это для неё как наказание.

Диана этого не знала, но поняла, что здесь что–то не так. Она решила помочь Вике:

— Пойдём в ванную вдвоём, чтобы тебе не было скучно. Хорошо?

— Да, — успокоилась малышка.

Когда они вернулись из ванной, дедушка уже приготовил для внучки завтрак. Пока Вика завтракала, Диана забрала отобранные фотографии, отнесла в комнату, положила в сумочку и надёжно закрыла замочек отделения. Не дай Бог, забыть или потерять эти драгоценные фотографии. Когда она привела себя в порядок и вышла на кухню, Вика уже заканчивала завтракать.

— Ну вот, теперь ты в полном порядке и мы можем идти гулять, — заметила Диана, когда её новоиспечённая племянница допивала свой сок.

— Я сейчас возьму игрушки, и мы пойдём, — и она направилась в свою комнату.

Радостная Вика убежала, а Диана направилась во двор. Спустя некоторое время девочка выбежала к ней с кульком различных игрушек. Пока малышка бегала за игрушками Диана явственно ощутила, что сидя без активных движений в затенённой беседке они могут простудиться.

— Ты раскладывай игрушки, Викуля, а я сейчас подойду, — сказала она девочке и пошла к дому. Дома она надела поверх платья кофточку, а Вике дед передал курточку.

— Давай, милая, наденем курточку, а то чувствуешь, как прохладно стало? — обратилась она к Вике. Та послушно надела её.

Они вдвоём играли, наряжали кукол, рассаживали их за импровизированным столом, которым служила коробка с пазлами. Когда и это надоело, катались на качелях, играли с мячём. Пару раз во двор выходил Денис Дмитриевич и удовлетворённо смотрел на играющих внучку и её новую тётю. Диана была рада, что игра с мячом помогла им нагреться. — Да, — подумала она, — майское тепло пока ещё неустойчивое, хотя бы дождик не нагрянул.

Немногим позже, когда уже вдоволь наигрались, они собрали все игрушки, забрали мячик и пошли домой. Положили всё в Викиной комнате и вдвоём отправились в ванную. Диана уже поняла, что девочка не любит умываться, поэтому решила воспитывать её личным примером. Они помыли руки и пришли на кухню к заждавшемуся их деду.

Диана помогла накрыть на стол, и они, хотя не так давно был завтрак, немного перекусили. Денис не мог отпустить Диану в долгую дорогу, не подкрепившись. Когда они пили чай, Денис заметил:

— А вот рассказывая о Сербии, Валентина говорила, что там не распространён чёрный чай. Там чаще пьют травяные чаи, среди которых очень популярны мятный или ромашковый. Узнав, что жители многих славянских стран пьют настой ромашки только в качестве лечения, сербы были разочарованы: «Это же так вкусно!».

— А я ещё заметила, — поддержала Диана разговор о Сербии, — что сербы не любят MacDonald's. Да и зачем они им нужны, когда в городе сотни ресторанов и кафе с весьма умеренными ценами? Сами закусочные MacDonald's в Белграде, конечно, есть, но народа в них очень мало и очередей нет.

Они пообщались ещё немного. Вика тем временем отправилась к себе в комнату играть, а Диана убирала со стола. Прибравшись, Диана подошла к кухонному окну, заставленному, как и в других комнатах, цветами. Диану ещё раньше удивило такое изобилие цветов в доме. Они занимали все подоконники, а также стояли на полу на специальных высоких подставках. Здесь были цветы разных видов, всевозможных цветов и оттенков: каллы, гиацинты, гиппеаструмы, кливии, азалии, герань и, конечно же, орхидеи. Одни из них буйно цвели, другие только набирались сил для цветения. Были и растения не цветущие, но с оригинальными листьями: цикас, калатея, фиттония и другие. Названия многих других цветов Диана просто не знала. Сначала Диана думала, что цветами увлекается Светлана. Но однажды она заметила, что цветы поливает Денис Дмитриевич. — Ясно, подумала гостья, — цветы разводила его жена, а он сейчас ухаживает за ними в память о супруге.

— Денис Дмитриевич, а кто у тебя в доме так увлекается цветами? — спросила Диана, надеясь получить подтверждение своей догадке.

— Я, — коротко и просто ответил старик.

— Ты? — удивилась Диана. — Я ни в одном доме, ни у кого не видела столько цветов. — Про себя же она подумала о той сходной любви к цветам Дениса и её Филиппа. В этом вопросе они, наверное, были родственными душами.

— Эту любовь к цветам я унаследовал от своего отца. Он очень любил цветы и мог много времени уделять уходу за ними.

— Твой отец? Дмитрий, мой сын? Не может быть? — ещё больше удивилась Диана.

— Ну, почему не может быть. Это действительно так. А что тебя удивляет?

— Понимаешь, как–то вроде не вяжется — боевой офицер, прошедший всю войну, и вдруг такие нежности.

— Не забывай, что перед войной он окончил педагогический институт, — объяснял Денис. — Значит, у него была развита любовь к детям и, наверное, к природе в целом. А то, что он очень любил природу, это я хорошо знаю. К тому же, может быть, насмотревшись жестокости на войне, его так тянуло к беззащитной природе.

— Расскажи мне более подробно о своём отце, — попросила Диана.

Старик немного задумался, а потом сказал:

— Давай присядем, — и когда они сели, продолжил. — Мой отец был очень хорошим человеком. Он очень любил меня. Порой он был резковат, мог и накричать на меня, но никогда не поднимал на меня руку, никогда меня и пальцем не тронул. Мама была другая — она могла меня и шлёпнуть, наказать, часто довольно грубо отчитывала меня за какие–то проступки. Когда я вырос, я понял, что она меня тоже очень любила, но своей, эгоистической любовью. А вот отец любил проще, без всяких сантиментов, но по–настоящему. Отец никогда не признавался в этом, не говорил мне ласковых слов. Но он никогда и не наказывал меня, старался исправлять мои промахи убеждением. Он просто любил общаться со мной, гулять со мной, ездить на природу, за грибами, на рыбалку. Он был страстный грибник и рыболов.