Франсин Риверс - Воин [The Warrior]

— Он не похож на Иерихон. Туда не нужно идти всей армией. Пошли на его захват две или три тысячи человек. Не стоит утруждать весь народ, потому что в Гае людей мало.

Поразмышляв несколько мгновений, Иисус Навин кивнул головой.

— Идите и так и сделайте. — Как только вестники ушли, Халев наклонился к картам, сделанным сорок лет назад, когда они впервые приходили в эту землю. Иисус Навин рассказал ему Божий план захвата Ханаана.

— Люди возвращаются из Гая. — Запыхавшийся вестник был мертвенно–бледным. — Они несут раненых и погибших!

Халев побежал на встречу войску — нужно отыскать сыновей. Шовав был ранен. Меша плакал.

— Мы думали, это будет легко после Иерихона, но жители Гая просто разгромили нас! Они преследовали нас от городских ворот до самых каменоломен. В Шовава попала стрела, когда он пытался отойти к холмам. Мы бежали! — Он всхлипывал. — Ардон не смог убежать, отец. Он мертв!

— Мой сын? Мой сын… — Халев заплакал. Как это могло случиться? Как?

Иисус Навин, услышав эти известия, издал громкий вопль и разорвал на себе одежду. Он пошел прямо в скинию и пал на землю перед Ковчегом Завета.

Халев, дрожа, стоял за пределами скинии и ждал. Почему это произошло?

У скинии стали собираться люди — сначала десяток, потом сотня, потом тысяча. Те, кто потеряли сыновей или мужей, плакали и бросали на себя пыль.

Вышел Иисус Навин, он был очень бледен.

— Мы нарушили Божий Завет.

Халев похолодел.

— Когда?… Как?… Кто? — Его охватил страх. Что Господь теперь сделает с ними? Какая кара падет на Израиль? Каким будет возмездие за их неверность?

— Кто–то украл вещи, посвященные Господу, а затем солгал и положил эти вещи среди своих. Пока мы не разберемся с этим, мы не сможем идти против наших врагов. — Голос Иисуса Навина стал громче. — Освятитесь! — закричал он людям. — Завтра предстаньте перед Господом, племя за племенем, клан за кланом, семья за семьей. Тот, кто будет изобличен с вещами, посвященными Господу, будет сожжен вместе со всем своим домом и имуществом!

Жестом руки Халев показал всем своим близким вернуться в лагерь. Он осмотрел имущество каждого из своих сыновей и внуков. Он посмотрел на своих наложниц. Он ненавидел это гнетущее чувство недоверия и одновременно бессильной ярости и страха перед тем, что кто–то из близких ему людей мог навлечь гнев Божий на весь народ. Но кто же осмелился украсть у Бога?

— Господь скажет нам, кто виноват в этом. И кто бы он ни был, он умрет. — «Господь, не допусти, чтобы это был кто–то из моих сыновей или внуков!».

Никто не сказал ни слова, но в их глазах Халев увидел те же чувства, которые испытывал сам. Они со страхом и недоверием смотрели друг на друга, задавали вопросы, переглядывались. Пока виновник не найден, каждый будет под подозрением.

Этой ночью никто не спал. « Только не из моих сыновей и внуков! И пусть этот человек не будет из колена Иуды».

Утром первосвященник Елеазар и Иисус Навин стояли перед станом, пока племена одно за другим выходили вперед. Прошло племя Рувима, затем Симеона. Племя Иуды было остановлено. От стыда Халеву хотелось провалиться сквозь землю. Другие племена отошли назад и расступились, и племя Иуды стало выходить вперед род за родом. Вышел Халев, за ним его сыновья, внуки, их жены, наложницы и дети. Их не остановили. Но Халев не почувствовал большого облегчения. «Иуда, о, Иуда! Лидер среди братьев! В грехах ты тоже первый?» Прошел клан Шелы, потом Фареса.

Когда перед Елеазаром и Иисусом Навином стал проходить клан Зары, их остановили. Иисус Навин приказал им выходить вперед по семьям.

Халев наблюдал за Елеазаром и понял, в какой момент Господь показал виновника: Ахан, сын Хармия, сын Завдия. Халев опустил голову и заплакал. Ахан и Ардон играли вместе. Они вместе тренировались, вместе веселились и шли на сражение.

— Это правда! Я согрешил против Господа, Бога Израиля. — Ахан говорил быстро, стоя весь в поту перед Иисусом Навином и Елеазаром. Он повернулся к своим братьям из колена Иуды. — Я увидел прекрасную одежду, привезенную из Вавилона, двести сиклей серебра и слиток золота весом в пятьдесят сиклей. Мне они так понравились, и я взял их. Я зарыл это в землю под своим шатром, а серебро я закопал глубже, чем все остальное.

— Идите! — Иисус Навин подал знак двум своим помощникам, и они ушли. Все ждали их возвращения. Скоро они вернулись с красивой разноцветной расшитой одеждой, серебром и золотом. Серебро и золото отдали Елеазару и священникам, чтобы положить его перед Господом. Иисус Навин повернулся к Халеву, в его глазах были печаль и сожаление.

— Мы должны отправить Ахана и все, что принадлежит ему, в долину.

Как глава племени Иуды Халев подчинился. Но Ахан не хотел повиноваться.

— Простите меня! Я не хотел этого! Я не знаю, что на меня нашло! Это всего лишь одежда, немного серебра и золота. Разве это причина для того, чтобы убить меня и всю мою семью? Халев, помоги мне! Мои дед и отец были твоими друзьями! Совет послушает тебя. Помоги мне!

Гнев Халева сменился скорбью. Ахан упал перед ним на колени, умоляя. Жалость захватила Халева, в горле встал комок. Но он все же поспешил поднять виновного. Из–за его греха умер Ардон. И еще тридцать пять других. Думая об их вдовах и детях, Халев толкнул Ахана перед собой. Он не станет слушать его попытки оправдать себя и мольбы о помиловании. Он заставил себя не слышать плач сыновей и дочерей Ахана, пока другие выводили их и толкали к отцу. Вместе с Аханом в долину пригнали весь его скот, принесли его шатер и все имущество, которое положили вокруг него.

— Пожалейте моих детей! — кричал Ахан. — Хотя бы моих сыновей, чтобы мое имя…

— Зачем ты принес нам такие беды? — Иисус Навин говорил громко, чтобы его голос слышали все, стоявшие вокруг небольшой долины. — Теперь Господь воздаст тебе за это. — Он взял камень. Халев сделал то же. Со слезами на глазах он взял камень вспотевшей ладонью.

Крики Ахана, его сыновей и дочерей быстро затихли. Животные умирали дольше. Когда все дышащее было мертво, останки и все имущество предали огню. На месте казни набросали большую груду камней.

Люди расходились молча.

Халев вернулся в свой шатер, его сыновья и внуки вместе с ним. Некоторые из них плакали. Другие молчали. Третьи задавали вопросы.

Но Халев оставался тверд.

— Ахан должен был умереть! — отвечал он.

— Да, но разве его дети тоже? — плакала одна из женщин.

Халев почувствовал на себе все свои годы.

— Они знали. Вы понимаете? Они все знали. Ахав закопал под своим шатром украденное у Господа. Вы думаете, его сыновья и дочери не знали об этом? — Он широко раскинул руки. — Могу я выкопать здесь у себя яму так, чтобы никто из моей семьи ничего не заметил? Нет! Сыновья и дочери Ахана видели, что он сделал, и ничего не сказали. Они отвергли Слово Божье и делали то же, что их отец. Они все виноваты!