Франсин Риверс - Царевич[The Prince]

Задетый сарказмом деда, Ионафан подался вперед. — Бог укажет царю, что и когда делать.

— Что за глупая детская вера!

Кровь бросилась Ионафану в лицо.

Саул сжал руку в кулак. — Мой сын говорит более разумные вещи, чем все прочие за этим столом!

Комната замолкла.

Залившись краской, Кис прикусил язык. Саул поднялся из–за стола, Кис тоже. Ионафан последовал за ними.

— У тебя от силы три тысячи человек, — взорвался Кис, когда они оказались вне досягаемости для чужих ушей. — Остальные не хотят идти за царем, который прячется в обозе!

Саул обернулся. Лицо его раскраснелось не меньше, чем лицо его отца. — Я чувствовал, что недостоин быть царем Израиля, но ты, отец, ты ведь добился своего, верно? — он взмахнул рукой в воздухе. — Ты и вся моя честолюбивая родня, жаждущая филистимской крови!

— Тебя избрал Бог.

— Надо же. как вовремя ты об этом вспомнил!

Ионафан стоял, глядя на них. Не в первый раз они вот так ссорились на его глазах.

Кис понизил голос. — Да. Мы хотели, чтобы царем стал один из наших. Какое–то время во главе стоял Иуда, но ныне пробил час колена Вениаминова вести народ к славе.

Вениамин, младший из двенадцати сыновей Иакова. Вениамин, сын любимой жены патриарха, прекрасной Рахили. Вениамин, возлюбленный брат Иосифа. Это колено, хоть и меньшее из двенадцати, в честолюбии не уступало никому!

— Ты должен доказать, что достоин уважения, сын мой. Ты должен покарать тех, кто отказался поднести тебе дары, приличествующие царю. Ты должен…

— Должен? — Саул глянул пристально, на шее вздулись жилы. — Это я ношу царский венец. А не ты. Бог сказал Самуилу возложить его на мою голову. Не на твою. У тебя нет больше права указывать мне, что я должен делать. Будешь давать советы, когда я попрошу. Если попрошу. И не забывай: Ионафан — мой наследник.

Кис оглянулся. Интересно, понимает ли дед, что Ионафан все время был здесь? Кис удалился, бормоча что–то себе под нос. Саул перевел дыхание и покачал головой. — Мне нужно остаться одному.

Когда отец ушел, Ионафан нашел тихий уголок и светильник. Вынул свой свиток из футляра и стал читать. Кто–то рядом негромко кашлянул. Он повернулся на звук.

Из тени выступил слуга.

— Ваша матушка просит Вас оказать ей честь своим приходом, царевич.

Скатав свиток, он снова убрал его в чехол. Мать. Ни единое слово, сказанное в доме, не оставалось ей неизвестным.

Когда он вошел на половину матери, та сидела за прялкой. Не поднимая головы, произнесла: — Твой отец поругался с дедом, — она повернулась к нему лицом. — Когда придет время, ты станешь правой рукой отца. Ты будешь помогать ему командовать войском.

Несколько озадаченный, Ионафан смотрел на своих сестер.

Мать подозвала их. Мерова подбежала тотчас, Мелхола же не обращала на них никакого внимания.

— Позови свою сестру, шерсть надо еще чесать. От нее еще попахивает. — Она взглянула на него с досадой. — Мне так много нужно тебе сказать.

Братья Ионафана — Мелхисуа и Аминадав — громко стучали деревянными палками — сражались друг с другом наподобие тех воинов, что ждали за стенами города. Ионафан усмехнулся.

— Да уж, в Гиве есть мужчины, готовые следовать за царем.

Слуга принес матери самого маленького братика, Иевосфея. Малыш плакал и посасывал кулачок.

— Саул — первый в народе, Ионафан, — мать взяла ребенка на руки. — А ты — второй. Тебе надо быть мудрым, как змей. Кис теперь будет приходить к тебе со своими советами. Слушай его и держись того, что будет лучше для отца, так будет лучше и для тебя.

Иевосфей требовательно закричал.

— И да даст нам Господь свой мир.

Ионафан вышел с облегчением: что бы там еще ни нужно было матери ему сказать, с этим придется подождать.

«Кто–то идет!» — раздался крик дозорного. Ионафан бросился к городским воротам, где разбирали чью–то тяжбу его дед с дядьями. Вошедшие незнакомцы валились с ног от усталости, по лицам, покрытым толстым слоем пыли, струился пот. Ионафан пробился через толпу, чтобы лучше расслышать, что они говорят.

— Мы пришли из Иависа Галаадского… — этот город, принадлежащий колену Манассии, находился в его уделе: на восточном берегу Иордана, к югу от Галилейского моря, — …спросить у царя, что делать.

— Дайте воды нашим братьям. — Кис взмахнул рукой. — Быстрее, пусть расскажут, что случилось!

Пока вестники, задыхаясь, глотали воду из деревянных чаш, собрались воины.

— Наас, — только и сумел произнести один из гонцов, перед тем, как осушить очередную чашу. Люди зашептались между собой: «Этот змей!» Все уже слышали о царе Аммонитян и опасались вторжения. Освежившись, посланцы обратились к Кису и другим старейшинам.

— Наас осадил наш город. Старейшины просили его о союзе, обещали ему служить. Он согласился, но только при одном условии: он выколет правый глаз каждому жителю города — на позор для всего Израиля!

Если Маас получит желаемое, Иавис Галаадский на годы останется беззащитным, а путь во владения других Израильских колен будет открыт врагам.

Мужчины подняли вопль, раздирая одежды: «Бог нас оставил!»

Женщины кричали и плакали.

Завидев отца, возвращавшегося с волами с поля, Ионафан выбежал ему навстречу. Саул не смотрел на него — взгляд его был устремлен на рыдающую толпу.

— Что такое? Почему все плачут?

Ему передали известия из Иависа.

— Змей осадил Иавис Галаадский.

Один из вестников успел рассказать все Саулу еще до того, как к ним приблизились Кис с Авениром.

Саул распростер руки и издал звук, подобного которому Ионафану никогда в жизни не доводилось слышать из уст человеческих. В ужасе он отшатнулся от отца. Люди замолкли, уставившись на Саула. От его рева волосы у Ионафана на затылке встали дыбом.

Весь побагровевший, сверкая глазами, Саул сорвал со своих волов ярмо. Шагнул к человеку, рубившему дрова у ворот, выхватил у него топор и, с криком воздев его над головой, обрушил на шею ближайшего вола. Животное забилось в предсмертных судорогах, а Саул тем временем прикончил второго. Никто не шелохнулся; никто не издал ни единого звука, а царь Израиля продолжал махать топором, пока не рассек туши своих волов на части.

В окровавленной одежде, не выпуская из рук топора, Саул развернулся к народу. Дети попрятались за спины матерей. Мужчины отпрянули, отпрянул даже Кис, который, побледнев, как полотно, неотрывно следил глазами за сыном.

— Шлите послов! — царь Саул вонзил топор в отрубленную голову вола. Он указал на трупы животных. — Так будет с волами всякого, кто не пойдет на битву вслед Саула и Самуила! Смотр войска в Везеке!

Усмехаясь, Авенир выкрикнул одиннадцать имен и отдал приказ нести весть ко все колена.