Николай Верещагин - Любовь к велосипеду

-​ Ну ты и тип!.. — задыхаясь, прошипел он. — Ты же без номера. Сойди с дистанции.

-​ А ты крути, Витя, работай, — сказал Володя насмешливо. — Ты ведь у нас зачетный, а я сам по себе!.. Чао, бамбино! — бросил он и, привстав на педалях, стремительным рывком обошел Пряжникова, оставил его далеко за спиной.

Первую «головку» он настиг возле обратного поворота. Закончив поворот, парни снова выстраивались в компактную группу. Володя увидел их потные, напряженные лица и понял, что они тоже порядком устали. Это обнадежило его, потому что издали, в погоне, они казались свежими, неутомимыми, будто играючи крутили педали. На повороте он выжал ручки тормозов и почти юзом объехал судью — контролера. «Номер? — крикнул ему судья. — Номер какой?» Не ответив, Володя бросился вдогонку за набирающей скорость группой, в которой ярким пятном выделялась красная майка Крикунова.

И ему удалось настичь группу, влиться в нее. В этой лидирующей группе, к которой Володя присоединился шестым, собрались сильные парня, которые нередко выигрывали гонки или приходили к финишу среди первых. На Володю они посмотрели с интересом, но как на постороннего, случайно затесавшегося в их компанию. Один лишь Крикунов глянул повнимательнее и одобрительно кивнул головой.

-​ Слышь, у тебя номер оторвался, — оказал он, сменившись и пристроившись сзади на колесо.

-​ А-а, — черт с ним! — мотнул головой Володя. Он не сказал, что идет без номера.

— А ты молоток, — похвалил Крикунов. — Я думал, не достанешь…

Это прозвучало чуть снисходительно, и Володя понял, что Крикунов все- таки не принимает его в расчет как серьезного соперника. Но похвала была приятна и очень подбодрила его. Гонка давно уже вошла в ту ровную рабочую колею, когда теряется счет километрам, когда лихорадка старта уже позади, а до финишной горячки еще далеко. Крутили сильно, но размеренно и спокойно, стараясь поплотнее сидеть на колесе…

Солнце, которое уже с утра припекало, теперь поднялось к зениту и жгло немилосердно. Было не меньше тридцати градусов жары. Асфальт на шоссе сделался мягким, а кое- где зеркально поблескивал черными лужицами расплавленной смолы. Если бы не легкий ветерок, на большой скорости овевавший лицо и плечи, от этого пекла не было бы спасения. Усталость нарастала стремительно, а жара усугубляла ее. Капли пота заливали глаза, скатывались по вискам. Но Володя по- прежнему крутил сильно и безостановочно, стараясь не замечать ни жары, ни усталости. Его глаза были устремлены в одну точку, в красную майку мчавшегося впереди Крикунова, а все, что было по сторонам дороги, нечетко отражалось в сознании, словно смазанное, стертое слепящим светом и гонкой.

Неимоверно трудно было ему, ведь темп был выше, чем на первой половине дистанции. Не зато теперь он был не один, он мчался в группе, и своим стремительным ходом эта горстка сильных гонщиков увлекала его вперед. Что с того, что они пока еще не знают его и не принимают в расчет. Наверняка думают, что он случайно оказался в лидирующей группе, что скоро выдохнется и отпадет. Главное, он сам знал, что это не так что он здесь но праву. Они могли думать что угодно, но пока Володя честно «отрабатывал» свою долю, лидировал в очередь, поддерживал темп, и держался в группе уверенно.

Он не знал никого из них, но ему нравились эти ребята. Все они были настоящие сильные гонщики — это чувствовалось, в них. И ему было радостно сознавать, что вот сейчас он на равных возглавляет гонку вместе с ними. Он не думал об этом отчетливо — все его внимание было поглощено тем, чтобы поддерживать темп, следить за дорогой, вовремя менять передачу — на всякие посторонние мысли нельзя было отвлекаться. Но в глубине души звучала какая–то музыка сбывающейся надежды, и одно то, что он лидировал в компании этих сильных парней, наполняло душу каким–то особым сдержанным ликованием. Трудно было, уже очень трудно, а впереди еще почти половина пути. Но так хорошо мчаться среди этих умеющих держаться в седле парней, что ради этого он перенес бы и большую муку. Не только в этой гонке — ему хотелось состязаться с ними всегда. Но чтобы стать равным среди них, мало лишь зацепиться в группе, нужно выиграть, суметь вырваться вперед. И Володя знал уже, что теперь, несмотря ни на что, он сделает это. В этой стремительной, жаркой, ослепляющей этой гонке он был готов показать свой класс.

Все устали, все здорово вымотались. Уже не перебрасывались словечками, не видно было хотя бы мимолетных улыбок. Крутили сосредоточенно, с потными, напряженными, осунувшимися лицами. Менялись часто — ни у кого не было желания лишние метры вести группу за собой. Лучше других выглядел Крикунов, и Володя по- прежнему держался у него на колесе, как привязанный… Теперь, когда мчались в обратном направлении, с каждым оборотом колеса приближаясь к финишу, а другие, отставшие, мчались навстречу, можно было примерно определить, сколько они выигрывают у остальных гонщиков. У второй «головки» они выигрывали около километра, а основной «караван» показался лишь минуты через три. Практически их никто уже не мог достать, и если они так и финишируют группой, то разделят места с первого по шестое.

Но едва ли группа сохранится до финиша и никто не попытается убежать. Уже километров за десять до финиша Володя заметил, что Крикунов присматривается к гонщикам, явно выискивая кого–то посильнее, с кем можно уйти в отрыв. Взгляд его скользнул мимо него — видно, счел его бесперспективным напарником. Володя, конечно, устал, но не больше других. Ровная, хоть я и быстрая езда в группе, без изматывающих рывков, с четкими и частыми сменами лидера даже как–то помогла ему. Усталость была, но она больше не нарастала. Он как бы притерпелся к ней, перестал замечать. Если надо, он мог прибавить, но понимал, что не ему среди сильных гонщиков проявлять инициативу. Главное для него — не упустить момент атаки и присоединиться к беглецу.

На сороковом километре равнина кончилась, и дорога, петляя, уходила в гору. Это был самый тяжелый, самый длинный тягун на всей дистанции. Здесь не было смысла идти на колесе, и группа рассыпалась — каждый в одиночку одолевал подъем, но далеко не расходились. Поставив малую передачу, Володя встал на педалях, но скорость совсем упала, и он еле полз, поминутно взглядывая на гребень холма и прикидывая оставшееся до него расстояние. Всем было трудно: согнутые спины ребят в разноцветных веломайках сплошь были мокрыми от пота, парни дышали запаленно, тяжело.

Дорога на этом участке по характеру своему походила на горную. Здесь даже откосы были пологие и травянистые, а крутые, усыпанные крупным щебнем, а кое–где и порядочными глыбами, которые бульдозером сбрасывали вниз, когда расчищали полотно дороги. «Это сложный участочек, — машинально отметил Володя. — Дальше будет крутой спуск с поворотами: там смотри в оба, а то костей не соберешь».