Светлана Замлелова - Пошлая история

Мрачная гостиница напротив Южного вокзала не понравилась ни Асе, ни Сашеньке. Проснувшись на следующее утро, они поспешили на улицы Вены.

Чудесная, солнечная Вена никого не оставит равнодушным. Нарядны улицы, празднично-многолюдны площади — каждый день проведённый в Вене кажется воскресным.

Целый день гуляли сёстры по городу. И не осталось ни единой кондитерской, где бы ни выпили они по чашке кофе, ни единой лавки, куда бы не заглянули они хоть на минуту. Одно оказалось на удивление неприятным: заслышав за спиной немецкую речь на несколько голосов, Ася и Сашенька беспокойно оглядывались и ловили на лицах друг у друга недоверчивое и настороженное выражение.

А на следующий день Алмазов, подняв в Москве телефонную трубку, услышал рассказ о соборах, улочках и музеях Бельведера. Одного только он не узнал: звонила Сашенька из номера господина Ливчика.

Господин Ливчик, которому Сашенька ещё в Москве сообщила, что уезжает в Австрию, сам изъявил желание провести денёк-другой в Европе. Уладив какие-то свои дела в Москве, он следом за Сашенькой и Асей выехал в Вену. Через пару дней пребывания в гостинице напротив вокзала, сёстры переселились в самый центр австрийской столицы. Новое пристанище произвело на них колоссальное впечатление — обтянутые шёлком стены, массивная мебель, картины…

Для Аси был снят отдельный номер с двуспальной кроватью. А Сашенька разместилась у господина Ливчика, который занимал две комнаты.

На другое утро после переезда господин Ливчик куда-то уехал, и Ася с Сашенькой остались одни. Крепко позавтракав в номере у Сашеньки, они, преисполненные втайне одна — гордости, а другая — зависти, снова отправились гулять. Чтобы не терять времени даром и вернуться домой обогащёнными, решили обойти все музеи Вены, коих оказалось немало. Побывали на квартире Фрейда, после чего отправились к могиле Моцарта. Сашенька аккуратно заносила впечатления в специальную книжечку, купленную в какой-то лавке. «Посетили музей Зигмунда Фрейда, — начала она свои записи. — Тут на диване вышитая подушечка, почти как у тёти Лили в гостиной! Довольно далеко от центра…» Но после кладбища, уходившись, решили отдохнуть, и остаток дня провели в кафе и магазинах. Господин Ливчик вернулся в отель уже вечером. Втроём они поужинали и разошлись спать. Наутро господин Ливчик снова уехал. И пока Ася принимала у себя в номере ванну, Сашенька от нечего делать спустилась вниз и, расположившись в мягком кресле, принялась рассматривать публику. Внимание её сразу же привлёк молодой красавец-брюнет, кто-то из постояльцев отеля, одетый в тёмно-синий пиджак с золотыми пуговицами. Заложив руки за спину и чуть подавшись вперёд он с самым любезным видом объяснял что-то пожилой даме в белом костюме. Потом он указал куда-то рукой, и дама, благодарно ему улыбнувшись, удалилась в том направлении. Лишь только она отошла, красавец выпрямился и оглядел холл. Тут он заметил Сашеньку, не сводившую с него глаз. Вежливо ответив ей улыбкой, он отвернулся, но тут же, как бы невзначай и как бы желая проверить свою догадку, снова взглянул на неё. Сашенька ему улыбнулась. Тогда он оглянулся вокруг себя, точно опасаясь, как бы кто не заметил этот немой разговор, и неторопливо направился к Сашеньке. Внутри у Сашеньки вдруг заныло, и она поняла, что вот сейчас произойдёт что-то очень важное, неотвратимое, сопротивляться чему она не может и не хочет. Она одеревенела и впилась пальчиками в подлокотники, точно сидела не в роскошном холле, а в зубоврачебном кабинете. Брюнет подошёл к ней и, чуть наклонившись, что-то спросил по-немецки. Сашенька не знала немецкого языка, а потому в ответ только засмеялась ненатуральным смехом и кокетливо повела плечом, отчего с плеча у неё соскользнула бретелька платья. Брюнет чуть заметно шевельнул бровью, посмотрел на оголившееся плечо Сашеньки и повторил свой вопрос по-английски:

— Могу я вам помочь?

Сашенька опять засмеялась, но уже совсем иначе — было видно, что она поняла вопрос.

Не дожидаясь её ответа, брюнет спросил:

— Вы живёте в этом отеле?

Сашенька кивнула, показала ему ключ от номера и опять засмеялась.

— А вы здесь работаете? — кокетливо спросила она.

— О нет! — снисходительно улыбнулся брюнет.

— А в каком номере вы живёте? — сама от себя не ожидая, спросила Сашенька.

Он усмехнулся, оглядел её всю, так что Сашеньке показалось, что он ощупал её глазами, и проговорил:

— Пожалуйста, подождите минуту!

Потом отошёл к стойке администратора, что-то сказал там, и не спеша вернулся.

— Пойдёмте, — произнёс он, вперив в Сашеньку смородиновые глаза, — я могу показать вам свой номер.

И пошёл вперёд.

Сашенька послушно повлеклась за ним.

Вдруг он обернулся и сказал тихо:

— Мне нравятся блондинки…

Примерно через полчаса в номере у Аси Сашенька, захлёбываясь и поминутно оглядываясь, как будто опасаясь, что откроется дверь и возникнет господин Ливчик, рассказывала Асе:

— …Третий… Теперь уже трое!..

И далее с наивным бесстыдством, представляющимся ей каким-то особенным шиком, присущим только внутренне свободным людям, попыталась на словах изобразить Асе всё то, что произошло между ней и красавцем в синем пиджаке.

Ася, занятая своим макияжем, казалась безучастной к рассказу. И только, когда Сашенька присвоила новому знакомому порядковый номер, Ася фыркнула, отвернулась от зеркала к Сашеньке, и спросила:

— Ты что, рекорды бьёшь?

На что Сашенька отвечала, что «третий» — итальянец и красив как бог, и что любая девушка на её месте поступила бы также.

Когда, спустя время, сёстры отправились на прогулку, и божественный итальянец даже не взглянул в их сторону, Сашенька почувствовала себя уязвлённой. Но Асе удалось скоро успокоить кузину, внушив ей, что итальянец действительно хорош, а не смотрит, потому что… мало ли что.

Красивого итальянца Сашенька больше не встречала. И хотя она утверждала, что это ей безразлично, и она получила уже, что хотела, на самом деле она грустила, потому что мечтала о нём и в мечтах уносилась так далеко, что видела себя гражданкой Италии.

Каждый день повторялось одно и тоже. С утра господин Ливчик уезжал куда-то, а Сашенька и Ася отправлялись гулять. Вечером встречались в отеле, ужинали и расходились спать. Ася, едва пересекли границу, забыла совершенно о своём Боре. И во всё путешествие ни разу, ни единым словом не обмолвилась о нём. Да и Сашенька вспоминала об Алмазове неохотно, как о чём-то скучном и неинтересном, оставшемся где-то очень далеко, может быть, даже в другой жизни. И когда, уже накануне отъезда в Москву, господин Ливчик, устраивавшийся на ночлег и занявший собой добрую половину кровати, спросил у неё: «А что твой муж? Кто он?», — первым движением Сашеньки было рассмеяться. В самом деле, смешным показалось, что где-то у неё есть муж.