Елизавета Дворецкая - Аскольдова невеста

Да, но месяц назад даже сама Дивляна еще не знала, что сделается невестой князя Аскольда и поедет через эти места в Киев-город. И сюда попала почти случайно – не приди ей в голову тогда утром мысль дойти до жальника, не найди она спящих на кургане детей, могла бы вовсе ничего не узнать о клюке Кручинихи, и не познакомилась бы с Ольгимонтом, который сейчас умирал бы в Новилиной избе, доедаемый игрецами. Уж не на него ли это зло направлено?

– Послушай, князь Ольг! – Дивляна огляделась, отыскивая его глазами. – А тебе или роду твоему никто зла не желает?

Пока она думала, дружина вокруг нее расселась на бревнах и принялась за еду: котел с кашей сняли с огня, Битень раскладывал большим черпаком кашу по мискам – сперва старшим, потом младшим. Отроки, нарезав на щите несколько караваев, обносили по кругу всех сидящих.

– Зла? – Ольгимонт обернулся. Не сказать, чтобы его сильно удивил этот вопрос. – Не надо быть чародеем, чтобы знать, кто желает мне зла. Князь кривичский Станислав Велебранович. Спит и видит, чтоб я на первом корне споткнулся и себе шею свернул.

– Да ведь и я давно хотел спросить: что у вас тут про Станилу Велебрановича слышно? – подхватил Белотур. – Как-то не до того было, а теперь едем к Двине – не объявлялся он за лето?

– А кто он такой?

– Станислав Велебранович – молодой князь кривичей, с Лучесы, – пояснил Дивляне Ольгимонт. – С моим отцом, Громолюдом, они в родстве. Тут кривичи живут, а дальше, на Днепре, – смоляне, племя моего отца. Рассказывают, они издалека пришли, с Дуная самого. И было всегда так, что смолянами свой князь правил, а кривичами свой. И сколько люди помнят, то смолянский князь пытался кривичей под себя взять, то кривичский – смолян. Через эти земли торговые пути проходят, богатства текут.

– И почему он желает тебе зла?

– Потому что его род и наш род уже давно воюет за эти места. – Ольгимонт показал вокруг. – За волоки.

– Еще лет пять назад война у них тут была, – добавил Белотур. – Не совсем здесь, а подальше на полудень, поближе к Днепру. Князь смолянский Громолюд у нас, у полян, у князя Аскольда подмоги просил. И дали мы ему подмогу. И я в поход ходил, и даже шурь мой, княжич Радимер.

– А, твоя ведь жена – из князей радимичских! – вспомнила Дивляна.

– Да, а это брат ее меньшой, Радим. Его тогда едва мечом опоясали, двенадцать или тринадцать сравнялось, мой Ратеня сейчас в таких же годах. Но ничего, не оплошал, бился хорошо. Отстояли мы смолянскую землю от Велебрана кривичского, да так, что и самого его в битве убили, войско их рассеяли. Громша кривичей данью обложил до самых полотеских пределов, до Лучесы – там уже Всесвят полотеский дань берет. У него Станила Велебранович только и укрылся – он князю Всесвяту сестрич.

– А сейчас мы на чьей земле? – обеспокоенно спросила Дивляна, еще не вполне разобравшись, где какой князь и чего от них ждать.

– Раньше эта земля Велебрану давала дань, а теперь дает Громолюду, – пояснил Белотур, вылавливая из своей каши упавшую травинку. – Да всю прошлую зиму, как я слышал, молодой князь Станила по весям разъезжал и себе требовал дани. Многие убоялись и дали – дружину ему вуй, князь Всесвят, сильную собрал. И говорил-де князь Станила, что и все земли, что прежде под рукой его отца были, он себе воротит. Князь Громолюд об этом знал и тоже повелел смолянам и кривичам в поход собираться. Я это все слышал весной, когда на полуночь ехал. А теперь что? – Он вопросительно посмотрел на Ольгимонта. – Или тебя на Ловать посылали врага на меже сторожить?

– Станила, видно, узнал, какое мы войско собрали, и еще раз хотел дело миром решить. Летом присылал людей сватать мою сестру… – Ольгимонт опустил глаза, но Дивляна заметила, что лицо его стало замкнутым и помрачнело.

– Ту самую? – Белотур недоверчиво поднял брови. – От Колпиты?

– Да. Он же еще пять лет назад к ней присватывался – едва дождался, видать, как она в возраст войдет. Ей тогда исполнилось двенадцать. А он рассудил, что если сил не хватит все земли смолян и кривичей на копье взять, то можно и по-другому своего добиться. Если Станила будет мужем моей сестры, а я вдруг умру, то он станет наследником всех владений моего отца.

– Но вы ему не отдали? – предположила Дивляна.

– Ее тогда же с княжичем Радимом обручили, – сказал Белотур и многозначительно взглянул на Ольгимонта. – Не думаете сестру жениху отдавать? Раз уж зашел у нас такой разговор…

– А как ее зовут? – Дивляна вспомнила слова игрецов, которые клялись, что-де могут служить только одному хозяину из трех: княгине Колпите, ее сыну или ее дочери.

– Ольгица 12 12 Ольгица – от литовского Algita и к русско-варяжскому имени Ольга отношения не имеет. .

– Она самая! Мне про нее говорили…

– Кто говорил? – Белотур и Ольгимонт оба удивились, а князь смолян переменился в лице и подался ближе к Дивляне.

– Ну… говорили… одни… – Дивляна вдруг поняла, почему бабка Радогнева порой отвечала на вопросы так же уклончиво. Но эти двое смотрели на нее во все глаза и едва ли отвязались бы, поэтому она все же сказала: – Игрецы. Те самые, что в бабкиной клюке живут. Она, сестра твоя, уже взрослая? Ее обучали волхованию? А она не захочет бабкину клюку взять с жильцами вместе?

– Ее обучали волхованию! – выразительно заверил Белотур. – Два года назад ей пятнадцать лет сравнялось, пора было ее к жениху везти, князь Заберислав уже пива наварил, молодца женить собрался. А невесты нет как нет, и прислал князь Громша сказать, что по воле матери забрали девушку в лес к волхвам, мудрости обучаться. Год обучалась, два обучалась… Радим ждет невесту, не дождется, а она никак из лесов не выйдет. Что же она-то не взяла бабкину клюку? Глядишь, не пришлось бы и тебе собой игрецов кормить…

Ольгимонт выслушал все это с опущенными глазами и только потом, помолчав, снова посмотрел на Дивляну.

– Моя сестра… – медленно начал он. – Прости, воевода! – Он взглянул на Белотура. – Но мы… обманули твоего родича Заберислава и его сына Радима. Не по своей воле.

– Что? – Белотур в изумлении отставил миску и подался вперед. – Обманули? Что с ней? Где девка?

– Я не знаю! – с досадой и злобой отчеканил Ольгимонт. – И никто не знает! Мы собирались везти ее к жениху. Осенью, ко дню Рожаниц, в Числомерь-гору, как и было уговорено. – Белотур кивнул. – Но в купальскую ночь она пропала! Никто не видел и не знает, куда она делась. Мы искали ее везде! Мать спрашивала даже у Лесной Матери и Водяной Матери, но они сказали ей, что ее дочь найдет только солнце…

Он вдруг запнулся и посмотрел на Дивляну.

– Я уже думал об этом, – тихо закончил он. – Я уже думал: если Солнечная Дева пришла ко мне и спасла меня от игрецов, может быть, она сумеет отыскать мою сестру?