Анна Шведова - Пряжа из раскаленных углей

Наивная. Должна бы уже понять, что Валдес из тех, кто в покое не оставляет, пока вдоволь не наиграется.

Все началось с того, что моя кожа вдруг начала чесаться, сначала понемногу, а потом все больше. Каждый клочок моего тела раздирал страшный зуд, отчего через несколько секунд я уже не могла устоять на ногах. Я выронила нож, на который Валдес глянул безразлично и спокойно, а мужчина в черном аккуратно подобрал, не произнеся ни слова.

Стиснув руки в кулаки, я надеялась перетерпеть зуд, но тело мое само принялось пританцовывать и извиваться, чтобы хоть как-то сбить эту дурацкую чесотку. Еще через минуту, когда я, стиснув зубы, прижала руки к груди и затряслась, кожа стала не просто чесаться, но и гореть, полыхать, плавиться… Мои глаза по-прежнему не видели пламени, но осязание было более чем сбито с толку: я горела заживо! Боль нарастала и нарастала, пока я не закричала диким голосом и не рухнула на пол на колени с подвываниями.

– Одежда, – буднично подсказал маг, глядя на мои мучения, как на представление кукольного театра, – Она горит. Сбрось ее.

Я его едва слышала и едва понимала. Оглушенная, растерзанная болью, почти ослепшая, я принялась сдирать с себя теплый кафтан, немилосердно разорвав шнуровку, отшвырнула в сторону корсет, принялась стаскивать пышную белую рубаху… И тогда все закончилось. Жжение и зуд прекратились, а на теле моем не было и следа ожогов. Я стояла на коленях, обнаженная до пояса и жалко мяла в руках тонкое полотно рубахи, опустив голову.

Я сдалась. Я слишком слаба, чтобы ему сопротивляться.

– Теперь можешь одеться, – милостиво разрешил Валдес, не скрывая торжества и похотливого взгляда. Потом он с заметным удовлетворением наблюдал, как текут злые слезы по моим щекам и дрожат мои руки, пытающиеся затянуть завязки шнуровки на корсете.

Двумя пальцами холеной правой руки он приподнял мой подбородок и заставил смотреть прямо себе в глаза:

– Теперь ты понимаешь, что я могу с тобой сделать?

Я молча кивнула, глотая злые слезы и ненавидя себя за слабость. Правда, его ненавидя еще больше.

– Если я что-то приказываю сделать – делай, – нежно произнес Валдес, – пока не попробовала других моих угощений. Впрочем, тебе решать. Удовольствие мне ты можешь доставить двумя способами: исполняя все, что я прикажу, или сопротивляясь моим приказам. Но в последнем случае тебе будет намного больнее и противнее, а мне – приятнее.

Валдес дал мне несколько минут, дабы я сполна уяснила его слова. Именно так я поняла его молчание – он опять уселся в свое кресло за столом и долгое время задумчиво разглядывал меня, барабаня окольцованными пальцами по столу.

– Ты отнесешь эту вещицу к одному человеку и спрячешь в его доме, – маг подцепил лезвием ножа кожаный шнурок и поднял со стола второй из амулетов, потом вытянул руку в сторону и кивком подозвал человека в черном, – Тебя не должны видеть. Сделаешь это тайно.

– Я не умею тайно лазить в чужие дома, – прошептала я, с ужасом понимая, что слова мои опять отдают вызовом и сопротивлением.

– Ничего, научишься, – хмыкнул маг, – Это нетрудно. Пехеб тебя научит. И кстати, обращаясь ко мне, не забывай добавлять – «опекун Угго».

– Да… опекун Угго.

Валдес криво ухмыльнулся. Мое унижение его не беспокоило, но моя вынужденная покорность искренне его забавляла.

Между тем маг медленно положил в руки мужчине в черном амулет, а тот поспешно (слишком поспешно!) передал его мне, сбрасывая в мои ладони невзрачный серый камешек с дыркой посередине, словно это была готовая ужалить змея. За эти несколько секунд, которые понадобились ему, чтобы обойти стол и приблизиться ко мне, он побледнел, а на верхней губе его и на висках заметно повлажнело. Пехеб был крепким коренастым мужчиной, наверняка привыкшим к оружию и не склонный к сантиментам, но явно страшился магического амулета. Который я приняла безо всякого содрогания – просто теплый камешек с дырочкой и какими-то значками, нарисованными углем по краю.

Валдес удовлетворенно откинулся назад.

– Что ж, подопечная. Вот и проверим, на что ты годна. Пехеб отведет тебя, куда требуется, а ты должна всего лишь положить амулет в нужное место. Иди. И не забывай о моих уроках.

Он не шутил и не заигрывал. Он просто распоряжался мною, как своей собственностью. Он не спрашивал меня, кто я такая, откуда взялась, что делала раньше. Ему довольно было того, что я в его руках сейчас. И, боюсь, я ничегошеньки не могла этому противопоставить.

Если бы достопочтенные жители благополучной Песчанки знали, куда собирается на ночь глядя благоразумная и уважаемая девица, которую они милостиво приютили в своих рядах, они наверняка бы содрогнулись от омерзения и возопили от негодования. Я и сама никак не могла поверить, что собираюсь влезть в чужой дом.

Но примерно в полночь дверь в мою лавку отворилась – к моему удивлению, не брякнув привычно входным колокольчиком, – и на пороге появилась фигура, которая и в любое другое время вызвала бы во мне суеверный ужас.

Пехеб был мужчиной невысокого роста, но широкоплечим и длинноруким, при этом голова его была несколько мелковата, а волосы (жиденькие пряди до плеч) на черепе располагались только по бокам, оставляя открытой и блестящей яйцеобразную макушку. Черты лица его тоже не отличались особой гармонией – при маленьких глазках и тонких губах у Пехеба был чудовищно большой толстый нос.

Но отнюдь не неправильные пропорции заставляли любого, кто взглянет на человека Валдеса, содрогаться, а мрачное и совершенно лишенное всяческих благожелательных чувств выражение лица. Очевидно было, что на сантименты, а также на глупых перепуганных девиц с клеймом на плече, ему было плевать.

А девица и вправду была порядком перепугана. Пусть я и не столь умна (была бы умной – в ловушку к Валдесу не попалась бы), зато не наивна. Амулетик, который дал мне маг, простым не был. И даже то, что магическую вещицу всучил мне Главенствующий маг Имперского сыска, человек не просто не последний в Империи, но и призванный блюсти законность в ней, не избавляло от ощущения умело подстроенной гадости. Хорошие вещи не подбрасывают в дома добропорядочным гражданам посреди ночи. А если такие люди, как Валдес и Пехеб, и подбрасывают «хорошие вещи», то наверняка с умыслом не добрым. Так что как ни крути, а оправдания я себе не могла найти даже в том, что выбора у меня нет. Это в книгах и балладах у героев всегда находятся силы, чтобы противостоять злу, но я ведь не героиня. Я одинока в чужом городе и беззащитна, потому что даже мой настойчивый до поры до времени кавалер, сэр Гари, панически сбежал от Валдеса и со времен бала ни разу не зашел в мою лавку. Мне не к кому было обратиться за помощью, потому что даже сведущий и многоопытный господин Олеус Митта вышвырнул меня за дверь. Я не могла рассказать ни о чем ни одному из благочестивых жителей милой Песчанки, поскольку им не дано тягаться с власть имущими Дарвазеи. Да и кто в здравом уме поверит в то, что Главенствующий маг Имперского сыска – последний из негодяев и печется отнюдь не о главенстве закона? А если даже и поверит на малую малость, то что он сможет сделать, чтобы помочь мне? Да и могу я просить кого-то о помощи, зная о склонности Валдеса к демонстрации «уроков»? Нет, я никому не хотела такой участи. Как и самой себе.