Святослав САХАРНОВ - ШЛЯПА ИМПЕРАТОРА или всеобщая сатирическая история человечества в ста новеллах

Под такой тяжестью корабль осел.

Ко дню испытаний на набережной у дворца собрался весь Стокгольм.

Выбрали якорь, ветер надул паруса, корабль накренился и перевернулся.

Суд долго искал виновных. Их не нашли. Правда, одному из судей пришла в голову мысль, что нельзя быть сразу и самым сильным и самым быстрым и самым красивым, но он как-то не сумел связать ее с данным делом.

А короли оказывается не слушали инженеров уже в те забытые времена.

Арабский полководец Аль-Балути, прибыв на Кипр для завоевания острова, приказал сжечь все корабли. Солдатам некуда было деваться и они завоевали остров.

– Смотри! Придется отчитываться, – предупредили полководца друзья. – Пока мы тут побеждаем, рискуем жизнью, там при дворе халифа все-все про нас пишут. Вернемся, книги откроют и...

– Победителей не судят! – гордо ответил Аль-Балути и вернемся в Багдад.

– А где мои корабли, Аль Балути? – спросил его между прочим за ужином халиф.

– О, солнце Востока, – ответил полководец, – отправляя меня против неверных, ты требовал только одного – завоевать Кипр любой ценой. Я завоевал его. Остров у твоих ног.

– Молодец. Остров – это хорошо. И неверных ты, как траву – жик, жик! – порубил. Но флот-то между прочим был хороший, корабль к кораблю. Я их по досочке собирал, ночей бывало не спал. Ты думаешь, моя казна – бездонная бочка? Прежде чем жечь, надо было думать. А ну-ка, принесите книги. Так вот: будешь платить, или в башню с палачом пойдешь?

Вот откуда выражение: "сжечь корабли". Оно значит – халатно отнестись к казенному имуществу.

Алжирским пиратам не хватало порядка и организованности. Рабы на их галерах гребли невпопад, весла ломались, купцы успевали удрать, два-три конвойных корабля обращали любое количество пиратов в бегство.

Так продолжалось до тех пор, пока командование над пиратами не захватил Хайраддин Барбаросса. Он обезглавил непокорных капитанов и свел галеры во флотилии.

– Надо повысить производительность труда и укрепить трудовую дисциплину! – объявил он.

Для этого приказал добавлять в воду, которую давали гребцам, уксус, а цепь, которой раб был раньше прикован к скамье, прикрепить к веслу. Если весло ломалось, раба выбрасывали вместе с веслом за борт, а на его место сажали нового. Галеры пошли ходче.

Разбив в двух сражениях христианский флот, Барбаросса установил на Средиземном море свое полное господство. На острове Джебра пираты соорудили дачи, а из черепов умерщвленных христиан башню. По подсчетам историков Барбаросса перебил в сражениях и сгноил на работах от пятисот до семисот тысяч человек.

Последние годы жизни он провел в Стамбуле, вышел на пенсию и разводил у себя в саду розы. Еще он любил смотреть танцы одалисок без лифчиков. Так сказать топлис. Народные ансамбли. Этакий милый старичок-боровичок.

Историки считают, что средневековые войны длились долго лишь из-за несовершенства оружия. Они ошибаются, дело не в порохе.

В самом начале тридцатилетней войны на поле в Нормандии сошлись английская и французская армии. Полки были выстроены друг против друга и французские генералы предложили своим английским коллегам первыми дать залп.

– Что вы, что вы! – смутились чопорные англичане. – Ваша земля, вы хозяева, уж, пожалуйста, – вы!

– Ни за что! Вы вторглись, вы и начинайте! – галантничали французы.

Англичане скрепя сердце согласились. Их армия дала залп сразу изо всех пушек и ружей. Половина французов была убита. Остальные – ранены. Бой кончился...

Вообще, воевали, не имея научной основы: в праздники отдыхали, пленных отпускали домой, любили маркитанток. Смех!

Академии Генштаба и иприт появились позднее.

Когда огромный парусник "Батавия" покинул Амстердам, направляясь в Малайю, на борту его плыла к мужу юная и хорошенькая Лукреция Янс, а одним из солдат, которые охраняли пассажиров и двенадцать сундуков с деньгами Ост-Индской Компании был такой же юный Хейс.

Сундуки! Золото, серебро! Заговоры на корабле зрели, как груши на дереве. Лукреция флиртовала. Дошло до бунта.

– Что там за шум? – спросил однажды корабельного священника старший на борту уполномоченный Компании Пелсарт.

– Беда, – пролепетал тот. – Кто-то распространил слух, что Лукреция Янс ведьма. Матросы уже вытащили ее из каюты, измазали смолой и хотят сжечь.

– Солдаты, в ружье!

Взвод во главе с Хейсом отбил перепуганную до смерти Лукрецию. Своего спасителя поблагодарить она забыла.

А через неделю ночью раздался треск – судно наскочило на камни. Рассвело. На горизонте тянулась гряда островков и желтела бескрайняя пустыня. Это был западный берег Австралии.

На один из островков перевезли людей, провиант, паруса. Не забыли бочки с вином.

– Я отправляюсь за помощью! – сказал Пелсарт.

Пройдя под парусом и на веслах полторы тысячи миль, он добрался до Явы.

– Что же вы, милейший, и корабль бросили и капитана с собой привезли, – поморщился губернатор. – Кто там остался старшим?

– Мой помощник Корнелис. Надежнейший человек. И сущий ягненок. Да какой там ягненок – ангел!

– Тут господин Янс беспокоился о жене.

– Передайте, она только о нем и думает.

Немедленно отправляйтесь назад. Привезете груз и людей. Судя по вашей уверенности, там все в порядке.

И вот корабль Пелсарта подходит к месту аварии. Над водой торчат обломки мачт "Батавии", а от ближайшего островка спешит единственная шлюпка. Она у борта. В ней два гребца, еще двое, окровавленные, лежат на дне.

– Что тут произошло, Хейс? – закричал Пелсарт, узнав в одном из гребцов юного солдата. – Куда делись все люди? Где мой верный Корнелис?

– Ваш негодяй?

Вот что рассказал солдат. Как только шлюпка с Пелсартом и капитаном скрылась из вида, Корнелис собрал всю команду.

– Отныне здесь закон это я, – заявил он. – Хотите денег?

– Хотим!

– Открыть сундук, раздать серебро!.. Раздали? Теперь поделим между собой женщин. Номер один – Лукреция Янс. Ее беру я.

– Ну, если так нужно, – сказала красавица.

– Корнелис заметил, что солдаты, в отличие от матросов, не взяли ничего из сундука, – продолжал Хейс. – Тогда он составил на них список и начал расправу. Отправит плот на поиски пресной воды, посадит на него десять верных ему матросов и, скажем, четырех солдат.

Через несколько часов плот возвращается – солдат нет, якобы упали в воду... Мне повезло: с несколькими товарищами я копал на соседнем островке колодец. И вдруг к нам стали приплывать по ночам избитые, замученные люди. Всех непокорных – рассказали они, – матросы Корнелиса убивают. Их душат во сне, топят, сбрасывают со скал.