Уинстон Черчилль - Вторая мировая война. (Часть I, тома 1-2)

Таким образом, три главные попытки завоевать после падения Франции Англию были последовательно отражены и предотвращены. При первой попытке в сражении за Англию в июле, августе и сентябре германским военно-воздушным силам было нанесено решающее поражение. Вместо того чтобы уничтожить английские военно-воздушные силы, а также аэродромы и авиационные заводы, от которых зависела их судьба и будущее, немцы сами, несмотря на численное превосходство, понесли потери, которые не смогли выдержать. Наша вторая победа явилась следствием первой. Неспособность немцев завоевать господство в воздухе помешала вторжению через Ла-Манш. Храбрость наших летчиков-истребителей и прекрасная организация, помогавшая им, по существу сослужили такую же службу – в совершенно иных условиях, – как Дрейк и его храбрые маленькие корабли и упорные морские пехотинцы, когда 350 лет назад была, разбита и рассеяна испанская Армада и мощная армия герцога Пармского беспомощно ожидала в Нидерландах средств для форсирования Па-де-Кале.

Третьим испытанием были беспорядочные ночные бомбардировки во время массированных налетов на наши города. Все это было преодолено и сломлено благодаря постоянной преданности и мастерству наших летчиков-истребителей, благодаря стойкости и выносливости населения и особенно лондонцев, которые с помощью организаций, поддерживавших их, вынесли главный удар. Однако эти благородные усилия, проявлявшиеся как в воздухе, так и на пылающих улицах, были бы напрасны, если бы английская наука и английский ум не сыграли описанную в данной главе решающую роль, которая запомнится навсегда.

Есть хорошая немецкая поговорка: «Деревья не растут до небес». Тем не менее мы имели все основания ожидать, что воздушное нападение на Англию будет продолжаться со все увеличивающейся силой. По существу, до тех пор, пока Гитлер не совершил нападения на Россию, мы не имели права полагать, что воздушные налеты могут уменьшиться или прекратиться. Поэтому мы прилагали все усилия к тому, чтобы улучшить меры и средства, помогавшие нам до сих пор оставаться в живых. Самое большое внимание уделялось разработке и применению всех видов радара. Ученые и инженеры занимались этим в больших масштабах. Полностью обеспечивалась рабочая сила и материалы. Неутомимо изыскивались новые методы борьбы против вражеских бомбардировщиков, и в течение многих месяцев эти усилия подстегивались непрекращавшимися и дорого обходившимися кровавыми налетами на наши порты к города. Прежде всего я имею в виду широкое применение ракет в качестве подкрепления для наших зенитных батарей; во-вторых, создание завесы воздушных мин на пути бомбардировщиков противника с помощью спускаемых на парашютах бомб, прикрепленных на длинной проволоке; в-третьих, стремление создать настолько чувствительные запалы, чтобы они не нуждались в попадании в цель и взрывались при прохождении снаряда поблизости от самолета. Об этих трех методах, над которыми мы работали и на которые расходовали большое количество наших ресурсов, я должен коротко рассказать.

Ни один из этих методов не мог быть применен в 1940 году. Нам требовался по крайней мере год для того, чтобы мы получили от них практическую пользу. К тому времени, когда мы были готовы вступить в действие, применяя наши новые аппараты и методы, налеты противника, на предотвращение которых они были рассчитаны, внезапно прекратились, и в течение почти трех лет мы их почти совершенно не испытывали.

Однако отклонение лучей само по себе было недостаточным. Германские бомбардировщики, когда они уже нанесли удар по нужному объекту, легко могли возвратиться к нему, руководствуясь огнями пожаров, зажженных ими накануне, если их не вводили в заблуждение наши отвлекающие пожары. Тем или иным способом их надо было сбивать. Для этой цели мы работали над двумя новыми приспособлениями – ракетами и воздушными минами.

Снабдив наши зенитные батареи радарами, мы получили возможность предсказывать положение самолета противника с достаточной точностью при условии, если бы его полет продолжался по прямой линии и с одинаковой скоростью. Однако опытные летчики этого-то и не делают. Как правило, они летят зигзагом или волнообразно, а это значит, что за те 20 – 30 секунд, которые проходят между орудийным выстрелом и разрывом снаряда, они вполне могут оказаться на расстоянии около полумили от намеченной точки.

Ответом на это могла служить широкая и вместе с тем мощная вспышка огня вокруг намеченной цели. Комбинация сотен орудий дала бы великолепные результаты, если бы только удалось произвести эти орудия, укомплектовать батареи нужным персоналом и разместить все это в соответствующих местах в надлежащее время. Но это было свыше человеческих возможностей. Другой очень простой и дешевый выход заключался в ракете, или, как ее называли ради сохранения тайны, «невращающемся снаряде». Еще до войны д-р Крау, когда он работал в научно-исследовательском комитете воздушной обороны, спроектировал двух– и трехдюймовые ракеты, которые достигали почти той же высоты, что и снаряды нашей зенитной артиллерии. Трехдюймовая ракета имела гораздо более мощное зарядное отделение, нежели трехдюймовый снаряд. Правда, она не обладала такой же точностью попадания. С другой стороны, у ракетометов были те неоценимые преимущества, что их можно было изготовлять очень быстро и легко в огромном количестве, не обременяя их производством наши перегруженные орудийные заводы.

Были изготовлены тысячи таких ракетометов и несколько миллионов ракет к ним. Генерал сэр Фредерик Пайл – видный офицер, командовавший на протяжении всей войны нашей наземной противовоздушной обороной, отличался отсутствием того отвращения к нововведениям, которое так часто присуще профессиональным военным. Он приветствовал это усиление находящихся в его распоряжении средств. Он сформировал из этого рода оружия громадные батареи по 96 ракетометов в каждой, обслуживаемых главным образом личным составом отрядов внутренней обороны, которые могли создавать концентрированную завесу огня, значительно превосходящую огонь зенитной артиллерии.

На протяжении всей войны мое сотрудничество с генералом Пайлом становилось все теснее, и я всегда видел в нем в высшей степени искусного и полезного человека. Он проявлял себя с самой лучшей стороны не только в эти дни развертывания своей деятельности, когда его личный состав достиг наибольшей численности – более чем 300 тысяч мужчин и женщин, а также 2400 орудий, помимо ракет, но и в период, когда воздушное нападение на Англию было отбито. Это было время, когда его задача состояла в том, чтобы освободить возможно большее число мужчин и персонала постоянной зенитной артиллерии и, не снижая потенциальной огневой мощи, заменить возможно большее число солдат регулярной армии и технического персонала женщинами и личным составом отрядов внутренней обороны.