Владимир Казанцев - Четыре сезона рыболова

Местные жители познакомили меня с еще одной формой поставушки. Сделана она в виде деревянной колодочки с проточенным посередине мотовильцем. В отличие от пенопластовой поставушки основная леска после спуска живца на мотовильце не фиксируется. Конструкция деревянной поставушки такова, что живец не может ее перевернуть. И только после щучьей хватки колодочка начинает вращаться, шлепая по воде гранями, как лопастями. На такую снасть удобнее всего ловить в ветреную погоду, когда легкий пенопластовый брусок сносит ветром в ненужном рыболову направлении. Такие поставушки, выкрашенные в яркий цвет, низко «сидят» на воде и устойчивы к воздействию ветра.

Положив поставушки в брезентовый мешочек, Иван Федорович протянул мне его со словами: «Завтра старуха будет печь пироги со щукой».

Он оказался прав. Снасть местного производства действовала безотказно. В первый же день ловли на поставушки мне удалось поймать четырех солидных щук.

Вскоре я обратил внимание на такую особенность поведения щук. В ясные теплые дни часам к одиннадцати, как по команде, они выстраивались вдоль берега, среди тростниковых зарослей, и часами стояли неподвижно, каждая на своем месте, а ближе к закату солнца так же дружно покидали свои стоянки. Это означало, что сейчас начнутся поклевки.

Особенно хороший клев отмечался в том случае, если несколько дней стояла тихая теплая погода, а затем поднимался ветер и небо затягивали плотные густые тучи. Щук как будто подменяли. В пасмурную погоду они не пребывали часами в полудремотном состоянии, а вели активную охоту за рыбьей мелочью.

В один из таких дней я отправился на остров, чтобы после первой неудачи еще раз попытать счастья со спиннингом. Около двух километров отмахал на веслах и, выбравшись на взгорбленный берег, с удовольствием растянулся на земле среди зарослей зверобоя, мышиного горошка и лесных колокольчиков.

Остров оказался совсем небольшим, с мелководьем в северной его части. А вот южный берег очень подходил для ловли на блесну. Пока я отдыхал, в прибрежной осоке дважды тяжело и глухо ударила щука. Сразу за осокой начиналась стена довольно высокого камыша, на границе которого в дно был вбит почерневший от времени березовый кол, за который я привязал лодку, чтобы ее не относило ветром к берегу. После нескольких забросов поймал примерно килограммового окуня. Щучьих хваток не было.

Во второй половине дня ветер усилился, над озером начали сгущаться плотные темные тучи, и вскоре посыпался назойливый мелкий дождь. Я отвязал лодку и, отплыв метров на сто от берега, продолжал блеснить. После очередного заброса почувствовал резкую хватку... Щука!

Не стану описывать, что происходило в течение тех минут, пока я пытался взять измором огромную хищницу, подводя ее ближе к лодке и снова отпуская на предельно натянутой леске. Наконец почувствовал, что борьба закончилась.

Утомленная метровая хищница стояла у борта лодки, которую ветром прибило к берегу. Без особых усилий выволок добычу на прибрежный песок, все еще не веря, что наконец-то мне по-настоящему повезло.

Спасибо тебе, озеро Березай!

Проезд. Автотранспортом через Валдай до поселка Ивантеево.

По ж/д до Валдая, далее автобусом до Ивантеево и пешком (1,5 км) до озера.

Меня обжигали пятидесятиградусные якутские морозы, я плыл на ночном пароме через реку Зея, брал интервью у шахтеров и рыбаков дальневосточного Приморья, ловил рыбу на Енисее и Оби. Но более всего в душу запала забайкальская тайга с ее чистыми реками, осенними золотистыми падями, удивительно девственной и уникальной природой.

И сегодня, просматривая старые записные книжки и блокноты, я вновь и вновь испытываю чувство соприкосновения с прекрасным, без чего жизнь, на мой взгляд, становится тусклой и однообразной.

У каждого человека, наверное, есть заветная мечта. Я хотел побывать в местах, где не ступала еще нога человека, окунуться в мир первозданный природы. Случилось это в одну из поездок по Южному Забайкалью, живописные горы которого издавна сравнивают со Швейцарскими Альпами. Пронзительно чисты утренние зори в тех местах, благословенны и одновременно таинственны вечера в тайге, когда летнее солнце неожиданно проваливается за безлесные горные вершины, которые местные жители называют гольцами. Мысленно я сейчас там, среди безмерного «океана» тайги, среди охотников и рыболовов, среди тех, кто всем сердцем полюбил этот край.

Под крылом старенького АН-2 сразу же серебристым бичом изогнулась река Блудная, вздувшаяся от дождей... То там, то тут виднеются сплавляемые плоты леса, как будто кто-то вытряхнул в реку множество спичечных коробков.

Натужно дрожа и проваливаясь в воздушные ямы, самолет перелетел через Малханский хребет и к концу дня приземлился на Черемховском аэродроме.

Черемхово – небольшое сибирское село на берегу реки Чикой. Рыбалка в здешних местах добычлива и неповторима по своей специфике.

Чикой – своенравная горная река. Она то вкрадчиво огибает замшелые скалы, образуя глубокие спокойные плесы, то ревет и мечется на перекатах, как попавший в силки зверь. Эта река, частью протекающая на границе с Монголией, берет свое начало в предгорьях Даурского хребта.

Горы Южного Забайкалья манят своей зеленью, звоном прозрачных речушек и ключей, серебрящихся на дне распадков. Выше – кедровые леса. Густые кроны вечнозеленых кедров почти не пропускают солнечных лучей, поэтому подлеска здесь нет. Только земля, усыпанная опавшей рыжей хвоей, да лишайники на могучих корнях и стволах деревьев.

У Кешки своя моторка. Он охотно согласился доставить нас вверх по Чикою, до устья горной речки Ясутай. После обеда мы укладываем в лодку все необходимое и отправляемся в путь.

Время от времени проплываем глухие таежные распадки, на дне которых серебрятся речушки, питающие Чикой прозрачной студеной водой. Ясутай – одна из таких речек. До нее несколько часов ходу на моторной лодке. Однако на полпути пришлось пристать к берегу – забарахлил мотор. Покопавшись в нем, Иннокентий заверил, что к утру будет полный порядок, а пока надо устраиваться на ночлег.

Ночью, то ли во сне, то ли наяву, мне слышались мерный шум переката и тяжелые всплески крупной рыбы.

Утром Кешка благополучно доставил нас до места.

– Ну а дальше, как в присказке, – сказал он, – закон – тайга, прокурор – медведь.

Пожелав нам удачи и пообещав железно вернуться через десять дней, Кешка круто развернул моторку и лихо умчался вниз по течению.

Палатку мы поставили на безлесном пятачке, шагах в пятидесяти от места впадения Ясутая в Чикой. Приведя в порядок ружья и управившись по хозяйству, настраиваю спиннинг.