Алексей Горяйнов - Всё о современной рыбалке. Полная энциклопедия

Вечерело, в роще текали соловьи, а когда стемнело, деревенская ребятня отправилась по домам, и река опустела.

Запах береговых трав и голос нашей обаятельной спутницы пьянил. Вдруг снова весело зазвенел колокольчик. Слава побежал к донкам. Катя, оборвав пение, грустно улыбнулась:

— Неисправимый, — и вдруг запела другой романс «А напоследок я скажу…».

Мы слушали Катю, а Слава не появлялся. Теперь у него начался концерт: звенели и звенели доночные колокольчики, замолкали и снова звенели. Наверное, там начался настоящий лещовый жор. Похоже, на этот раз лещи клевали не на перловку, а на романс…

Закрывать зимний сезон мы с друзьями поехали на Рузское водохранилище. Долго разъезжали на автомобиле вдоль водоема, подыскивая подходящее место. Наконец местный житель подсказал, где лучше остановиться: неподалеку от Осташова, в сосновом бору расположились корпуса летнего пионерского лагеря. А возле него живописный залив. И хотя вдоль берега повсюду чернели широкие закраины, мы вскоре нашли длинный прочный настил и вышли на лед.

Там уже рыбачили трое. Несмотря на ранний час, возле каждого лежали окуньки, плотвички, подлещики. Расставив вдоль берега жерлицы, я подошел к одному из рыболовов — он оказался жителем ближайшей деревеньки. Меня интересовало, почему никто не поставил здесь жерлицы. Ведь встреченный местный говорил, что хищника в этом заливе «просто жуть».

— А ну ее, щуку. — Паренек поежился в телогрейке и подул на руки. — Примораживает, не хочет зима сдаваться. Ставил я жерлицы и вчера, и на прошлой неделе. Берет крайне вяло. Что за хищник пошел?! Все больше малька сшибает, а то вообще — пожует рыбку и выплюнет. Нервов на щуку нужно больше, чем на уклейку. Лещ, посмотришь, и то куда активнее.

Прикормив место на трех метрах, я стал попутно ловить на мормышку. Нет-нет да выужу плотвичку или подлещика. Вдруг сработал флажок на жерлице, оставленной в самом начале залива. Подбежал. Леска не размотана. На живце едва заметны следы от зубов хищника.

— Травянка сдернула, — сказал паренек.

Зарядил другого живца. Через минут 20 снова поклевка на этой же жерлице. И все повторилось в точности, как в первый раз. Подумал: «Что это? Может, снасть слишком грубая?» Убрал стальной поводок и привязал тройник помельче.

Только пошел к плотвиной лунке — опять флажок на этой жерлице загорелся. На этот раз постарался подойти как можно тише, на мысочках. Леска медленно разматывалась. Вот катушка остановилась. Ну, три-четыре, подсекаю. Только бы сразу попала в лунку… Но нет, удар о нижнюю кромку льда, и в руках остается обрывок лески.

— Теперь не возьмет, — в словах соседа тоска. — У меня вообще подозрение, что щука в нашем заливе перевелась или заелась…

Пришлось привязать новый тройник, чтобы зарядить жерлицу по новой. «Эх, была одна щука в заливе, да и ту упустил…» — лезли в голову невеселые мысли. Взяв удочку, стал играть мормышкой у дна. Вдруг кивок выпрямился, подсечка, несколько минут борьбы с сильной рыбой — и вот крупный подлещик подпрыгивает на льду, рассерженно двигая жабрами. А я, пытаясь зажать его в руке, все еще переживаю щемящий восторг борьбы и победы.

— Флажок! — кричит сосед, и я, не успев отцепить мормышку, бросаюсь все к той же злополучной жерлице. Меня охватывает полное недоумение: почему же другие жерлицы молчат? Вдруг это опять та травянка!

Но леска не размотана. Выждав несколько минут, по миллиметру выбираю снасть — никакого сопротивления. Вспомнил совет бывалых рыболовов: слегка пошевелить малька. Немного стравливаю леску и снова по чуть-чуть выбираю ее. Ага. Что-то дергает… Еще несколько коротких движений взад-вперед. Схватила! Повела!

Катушка крутится. Опять сдаю леску. Метра через три остановка. Видимо, хищница развернула малька и заглатывает. Наконец настала очередь хлесткой, пружинистой подсечки! И тут вспоминаю прием, с помощью которого можно отвести леску от острых щучьих зубов. Для этого после засекания надо сначала дать рыбе немного хода, держа леску внатяг. Когда леска окажется в углу щучьей пасти и зайдет за так называемый «ус», только тогда нужно приступать к вываживанию.

У поверхности щука, испугавшись света, заартачилась. Однако не даю леске слабины и со второй попытки вываливаю на лед пятнистую хитрюгу. Так и есть — та же, шельма! Из пасти торчит откушенный поводок моей жерлицы. И отнюдь не травянка — килограмма на два с лишком потянет!

Потом наступило полное бесклевье. Переночевали в пионерском лагере и на другой день ловили до самого вечера. Но больше ни одного подъема флажка не было. Может, и вправду в заливе щуки перевелись.

Я решил, что пойманная щука — пришлая, не местная. Облюбовала себе засаду и охотилась из нее.

В пансионате под Мценском мы с друзьями оказались из-за любви к горнолыжному спорту. Программа была насыщенная: каждый день до обеда мы катались с высоких берегов Зуши, а после плавали в большом бассейне. Все было прекрасно — и дружная, веселая компания, и множество бугельных подъемников, и ухоженные трассы для катания, и теплая вода бассейна. Но чего-то не хватало. Очевидно, мне, рыболову, не давала покоя река. Она манила, предлагала разгадать ее секреты.

Спускаясь на лыжах по крутому склону, я часто останавливался, чтобы полюбоваться красотой Зуши. Петлявшая среди лугов и перелесков, она уходила за горизонт. Рыболовов не было видно, но река, с ее заросшими кустарником берегами, широкими плесами и кое-где торчащим из-подо льда коряжником, казалась рыбной.

К сожалению, о снастях я заранее не позаботился, и порыбачить на Зуше было делом неосуществимым. Однако за день до отъезда мы с приятелем оказались в Мценске, и в местном универмаге я увидел примитивную зимнюю удочку. К счастью, на катушке была намотана тонкая леска, но кивок и мормышка явно не годились. Я приуныл.

На автобусной остановке мое внимание привлек пожилой человек с рыболовным ящиком. Я спросил, нельзя ли у него купить хотя бы одну мормышку. Рыболов с улыбкой протянул коробочку. У него были такие изящные мормышки, от крохотных до больших, имитирующих различных букашек и личинок, что глаза разбегались. Из предложенного десятка я взял две. Посмотрев на мою удочку, рыболов предложил мне и кивок из тонкой пластины. Теперь я вполне был экипирован.

На берегу Зуши я наломал стеблей репейника, выбрал из них личинок и насадил на крючок мормышки. Потом опустил ее в кем-то просверленную старую лунку, которую предварительно вскрыл топориком. И не успела мормышка пройти с полметра, как леска вдруг провисла. «Должно быть, мель», — мелькнула мысль, и я приподнял снасть. Внезапно сильный рывок чуть не выбил удочку из руки.