Анатолий Карташкин - Карточные фокусы

39. «Взглянем на первую кучку», – предлагает чародей, поднимает ее и, развернув перед собой в веер, извлекает оттуда туза, после чего кладет туза лицом вверх на точку Д, а остальные три карты лицом вверх помещает туда, где они находились. Эта процедура повторяется еще трижды – для каждой кучки.

40. «Оказывается, достаточно сделать несколько пассов в воздухе, чтобы карты разошлись по первоначальным кучкам, – улыбается исполнитель. – Фокусная магия завершилась, и все восстановилось в исходном порядке».

Выдающийся русский актер Михаил Чехов писал: «Будущие пьесы, наверно, неудобно будет читать, их можно будет только играть».

Давным-давно по дворам ходили старичок и юный парнишка. Остановившись, парнишка раскладывал немудреный столик и начинал показывать несложные фокусы, а старичок вертел ручку шарманки, и воздух наполнялся звуками вальса. Однако денег подавали мало.

Разочарованные, старичок и парнишка хотели уже было уезжать, но тут один человек дал совет:

– Пускай парнишка оденет чалму и будет выглядеть, как восточный принц!

Послушались старичок и парнишка, и все изменилось. На представления стал собираться народ, а сборы возросли многократно.

Отсюда вывод: артист, вышедший к зрителям, должен не демонстрировать самого себя, а представлять узнаваемый аудиторией образ. Даже вымышленный.

Встретили его аплодисментами.

Невысокий, полноватый, с простым круглым лицом, в безупречно сидящем черном вечернем костюме, белой рубашке и красной бабочке, он вышел к демонстрационному столу, достал карты и, непринужденно улыбаясь, закатил такую работу с картами, что зал ахнул. Удивиться и вправду было чему – пачки карт выхватывались им из середины колоды, вращались в пальцах, раскручиваясь на их кончиках, снова ныряли обратно в колоду, которая буквально бурлила от немыслимых карточных круток. По аудитории гуляли мощные волны восторга. Так началось выступление Александра Попова на 20-м Конгрессе ФИСМ в категории «Карточные фокусы».

Казалось, колода перекручивалась в его руках словно живая. Молниеносные кистевые выверты следовали один за другим. Не отрывая пальцев от пульсирующих карт, то и дело вырывавшихся за пределы колоды, Попов снисходительно поглядывал на ревущую публику – мол, я еще и не так могу. «Да-а, если он в этом духе отработает весь номер, то Гран При – его; без вопросов», – проговорил сидящий рядом со мной Юрий Обрезков, выступавший в той же категории «Карточные фокусы», только днем раньше. Он тоже был потрясен техникой Александра.

Тем временем Попов завершил свою «фирменную композицию», щелчки и хлопанья вымахивающих карт прекратились, и показ перешел в более спокойное русло. Предложив зрителю выбрать из веера любую карту, Попов двинулся по пути, давно протоптанному карточными искусниками – попросил запомнить взятую карту, вложить ее обратно в колоду… В зале повисло тяжелое молчание. Такие трюки здесь, вне сомнений, видели. И не один десяток раз.

Попов продолжал номер. Он доставал карту зрителя любой по счету – шестой, седьмой, раскладывал колоду на столе в несколько кучек, а затем собирал их. Но опытная и чуткая аудитория хранила безмолвие – в зале сидели грамотные фокусники, которых если и можно было чем-то удивить, то отнюдь не привычными для них трюками. Попов чувствовал падающий настрой публики. Пару раз он попытался вернуть прежний успех, «включая» крутки, продемонстрированные в дебюте. Но повтор в искусстве равносилен поражению. На втором воспроизведении рукоплескания повторились, однако они мало напоминали те, прошлые, овации. А на третьем заходе артисту досталось всего два-три хлопка. Он так и не смог взвинтить зал вторично. И покинул соревновательное место под скромные аплодисменты вежливости. Оказавшись в первые же секунды показа ближе всех участников к победному призу, что является труднейшей задачей даже для мастеров международного класса, Попов не сумел удержать завоеванного; наоборот – с каждым следующим трюком он откатывался от заветной цепи все дальше и дальше.

Стоит ли рассказывать, насколько такой итог был огорчительным? От Попова ожидали многого – в области застольных карточных фокусов он являлся, пожалуй, наиболее техничным престидижитатором в нашей стране. Его карточные демонстрации всегда пользовались неизменным успехом – и вдруг такой пассаж! Почему? В чем причина фиаско? С этим следовало обязательно разобраться, и чем скорее, тем лучше. Хотя бы для того, чтобы другие престидижитаторы не повторили ошибок Попова.

Конечно, извиняющим фактором служило для него слабое знакомство с требованиями, предъявляемыми к конкурсным номерам на Конгрессах ФИСМ – впервые в иллюзионной истории такая представительная делегация (22 человека) российских волшебников приняла участие в столь престижном форуме. На прежних Конгрессах среди соревнующихся насчитывались лишь единицы россиян. Но ведь удостоился же Попов дебютной овации! Да и прочие отечественные чародеи произвели на руководство ФИСМ благоприятное впечатление – наши фокусники отнюдь не выглядели робкими новичками. Разгадка, следовательно, заключалась не в неосведомленности.

Убежден, что если бы Александр Попов умело распределил карточные трюки по номеру, его выступление оставило бы куда лучшее впечатление. Любой эстрадный режиссер знает неопровержимую истину – наиболее сильные эффекты нужно оставлять на финал. Попов же поступил иначе – всю ударную визуальность он «отстрелял» в начале. И это тем более удивительно, что несколько лет назад Попов окончил… режиссерский факультет бывшего Государственного института театрального искусства (ГИТИСа), ныне переименованного в РАТИ – Российскую академию театрального искусства.

Кто станет спорить, что бывают не только хорошие режиссеры, но и плохие? Никто. Такое справедливо для любой профессии. Сложнее отличить думающего режиссера от бездумного. Тут уж никто ни от чего не гарантирован: мыслящий, случается, впадает в зрелищную сухость, а интуитивист может неожиданно для всех закрутить захватывающую интригу. Все вроде бы оказывается вероятностным, а нередко даже возникает стойкое убеждение, будто любое публичное выступление никаким законам не подвластно, а зависит исключительно от случайности. На самом деле это не так. Каноны, вне сомнений, существуют. Другое дело, что они достаточно специфичны. Следовательно, четко осознаются не всегда и не всеми. Даже выпускниками режиссерских факультетов. Ибо они неотрывны от понимания такого глубинного и сложного психологического явления, как ритм.