Игорь Филиппов - Человек и собака. Взаимная дрессировка

Довольные результатами похода, размягчённо сидим у костра, завтракаем, долго пьём крепкий чай, потом сладко закуриваем, неторопливо беседуя о нашей чудесной вылазке. Тогда мы ещё и не знаем, что чудеса-то не закончились!

После удачного дуплета из-под Веги

Старый рассказывает об этом месте, о ручьях и озёрах. И как-то так у него получается, что место это – совсем не простое: несколько Гольцовых озёр соединяются ручьями – протоками вкруговую, а из нашего, где мы заночевали, вытекают два ручья, стремящиеся аж к двум разным рекам. Один ручеёк бежит на запад, к реке Средней, которую мы преодолевали, а другой ручей – к системе реки Большой Тювы, на север. Поэтому эти озёра – дважды верхние, и рыбы здесь много!

Хорошо посидев и всласть побеседовав, укладываемся, тщательно заливаем костёр, пока не убеждаемся, что угли больше не разгорятся. И снова Старый находит поговорку: «Уходя, затушил уголёк – лес сберёг!» Прибираем место ночёвки, очищая от бумажных обрывков, пустых консервных банок… прячем всё это под камнем. Снимаем с нескольких валунов пласты мха и прикрываем кострище. Вот теперь никто не заметит, где мы ночевали. Это закон!

Полдень. Начинаем движение к дому. Минуем памятный распадок, где я счастливо выбил из стаи двух птиц, подходим к низкой кудрявой сопочке. Стараемся, сохраняя высоту, обойти её по склону. Наблюдаем оживлённое поведение Веги: хвост работает вертолётным винтом, а нос ходит туда-сюда. Минуем небольшие кустики березняка, и тут, перед небольшим открытым болотцем, собака чётко стаёт. Сдёргиваю рюкзак, слыша комментарий Старого: «Нубля, сейчас стрельба пойдёт!» Дружище оказывается прав, стрельба как в тире: шесть выстрелов – шесть птиц. И всё это минуты за три, не больше. Все куропатки взлетают как по заказу, строго по очереди, почти из-под ног, в угон. Последнюю птицу стреляю с одной руки, так как в левой руке несу пару куропаток. Старый только восторженно крякает после каждого выстрела. Зрелище для него, я думаю, удивительное! Собака работает прекрасно, сделав три чётких стойки и согнав ещё трёх на потяжках. Потом, тщательно обыскав ближайшую местность, подходит к нам, докладывая, что птиц больше не наблюдается. Укладываю куропаток в рюкзак, перекуриваем и идём дальше.

Минут через десять, внимательно вглядываясь в каждый куст впереди, так как в эту сторону улетает несколько шумовых куропаток, замечаю птицу, замершую под низким можжевельником. Тут же и Вега чётко стаёт по ней. Картина очень эффектная, фотоснимок был бы удивительный… С треском и криком взлетев, куропач летит над нашими головами. Развернувшись, стреляю высоко-угонного. Вега, улыбаясь, усаживается рядом с чисто битым куропачом, который оказывается последней птицей, взятой на этой охоте. Старый, удовлетворённо закуривая, комментирует: «У хорошего стрелка не дрожит рука!»

Всю обратную дорогу обсуждаем приключения, выпавшие на нашу долю в этот раз. И вот что удивительно: как будто и не было трудностей переправы, опасного падения, проливного дождя, мокрой ночёвки, тяжёлых рюкзаков… вспоминается только хорошее: удачные поклёвки, меткие выстрелы, замечательная работа Мастера Веги, про которую Старый тоже находит что сказать: «Если тонок нюх и глаз, то разыщет птицу враз!» Ну, скажите, в каких тайниках своей памяти отыскал он эту пословицу? Или сам придумал только что?

Переправляемся через Среднюю в другом месте, благополучно. Ожидая попутку или рейсовый автобус, вручаю Старому несколько куропаток – дружище отдаривается гольцами.

Через несколько дней, встретившись в курилке, Старый рассказывает, как его жена зажарила куропаток, перед этим вымочив их в воде для уничтожения сладковатого черничного вкуса, и что ему жареные птицы очень понравились. И мы снова вспоминаем наши приключения, обсуждая следующие походы.

На охоте всяко бывает. Об этом знает каждый охотник. Случаются и курьёзы, которые вспоминаются потом всю жизнь. А может быть, именно из-за этих случаев и привлекает нас охота и рыбалка, грибы и ягоды, костры и тропы…

…

Конец сентября 1973 года. Снова лесотундра вокруг горы Верблюд, но теперь в напарниках не Олег, и не Старый, а Слава Л., начинающий охотник и мой начальник. Человек он спортивный, идти с ним по бездорожью легко. Некоторая закрытость его характера меня не смущает… привык. В разговорах с незнакомыми людьми или с начальством Слава будто задраивает все люки в свою душу, оставляя снаружи только глаза-локаторы.

К полудню, взяв из-под блестяще работающей Веги около десятка куропаток, решаем остановиться, отдохнуть и перекусить. Выбираем живописное местечко. Склон сопки покрыт белым ягелем, наползающим толстым слоем на камни. Внизу слышится журчание ручейка. Маленький костерок быстро дарит нам крепкий чай. Жуём бутерброды, не забывая и про Вегу, и любуемся окружающим миром. Хорошо!

Перекусив, продолжаем охоту, потихоньку направляясь в сторону шоссе с автобусом. Решаем не обходить двуглавую сопку Верблюд вокруг, а впервые подняться на перевал между сопок. Обнаруживаем на перевале маленькое кругловатое озерцо, метров двести диаметром. Один берег озера каменистый, другой – болотистый. Обходим по каменистому, стараясь идти повыше. Обойдя озеро, поднимаемся на самую высокую точку перевала. Останавливаемся чуть передохнуть, и тут слышим далёкий говор гусей. А вот и они! Небольшой косяк, птиц в десять, летит своей воздушной тропой. И высоко, и мимо… На всякий случай мы прячемся среди камней. Подзываю Вегу и укладываю рядом. Вдруг гуси (о, Охотничье Счастье!) поворачивают прямо на нас и снижаются ниже, метров до восьмидесяти. Все наши патроны заряжены четвёркой; у меня находится единственный (!) патрон с двойкой, которым я и заряжаю левый чоковый ствол. А косяк подлетает уже почти вплотную, снижаясь до пятидесяти метров. Конечно, это нам только кажется, что гуси снижаются: они просто летят себе через перевал на одной и той же высоте. Очевидно, двугорбый Верблюд служит для них привычным ориентиром во время кочёвки. Когда крупные гуменники оказываются почти над головой, мы свистим и орём в два голоса. Гуси, испугавшись, гогочут и сбиваются в кучу, как бы остановившись в воздухе. В этот момент и звучат наши дуплеты. Птицы, продолжая заполошно гоготать, окончательно теряют строй и, часто махая крыльями, летят над озером, набирая высоту. С надеждой следя за улетающими птицами, видим, как один гусь сначала тяжело снижается, потом выравнивается и улетает вместе с товарищами. Другой, как-то неестественно махая левым крылом, начинает всё больше и больше отставать от других птиц. Замечаем, что самый кончик его крыла вывернут: дробина надломила кость. Над дальним берегом озера крыло окончательно ломается, и гусь шлёпается в воду. Слава печалится о загубленной зря птице, а я успокаиваю его, объясняя, что подранки гусей и уток обязательно вылезают на сушу, если их, конечно же, какое-то время не беспокоить. До гуся далеко, и нам не видно, что он делает. Решаем с полчаса подождать, а потом обойти озеро вокруг. Надежда есть, ведь с нами Мастер Вега!