Юлий Смельницкий - Друг человека

Основательно подрывая быка, Макбет загнал его в прилегавшее к реке топкое болото и прекратил преследование тогда, когда над водой торчала только башка побежденного врага.

Вернувшись к нам с боя, Макбет долго не мог успокоиться, дрожал и коротко взлаивал, выражая большое неудовольствие «нахалу».

Когда мы возвращались домой и проходили возле болота, бык выходил на берег, с трудом вытаскивая ноги из грязи.

Макбет еще раз задал ему основательную трепку и снова угнал в болото.

Этот урок не прошел для озорника бесследно: каждый раз, когда мы с Макбетом проходили лугами возле быка, он «уступал нам дорогу» и поспешно уходил к своей карде.

Проживая летом и осенью на хуторе, я уезжал в Казань каждые две недели. Выеду с хутора рано утром — к восьмичасовому пароходу, и на третий день после от'езда, к четырем часам дня возвращаюсь обратно.

Единственная дорога с моего хутора шла берегом р. Мешкали, и в двух верстах от дома, за мостом через реку, выходила на почтовый тракт.

За мостом много дорог, — на пароходную пристань на Волге, в уездный город Спасск, в соседние с хутором деревни.

По этой дороге я уезжал в Казань.

В первые два года житья на хуторе, Макбет скучал во время моих поездок в город. Обойдет по берегу реки все места, на которых я рыбачил, и не найдя меня, возвращается в мою комнату, в которой жил со мной.

С средины лета третьего года, Макбет как бы привык к моим от'ездам. Первые два дня моего отсутствия спокойно лежал в моей комнате, а на третий день, зная дорогу, по которой я уезжал (и возвращался) с хутора, уходил из дома к Мешкалинскому мосту, ждал меня, и увидав, что я еду, приветствовал мое появление веселым лаем.

Я садил его к себе в плетушку и мы возвращались домой, довольные нашей встречей.

Предполагаю, — для того чтобы своевременно меня встретить на раз'езде дорог у моста, Макбет должен был проследить мой путь, определить продолжительность моих поездок в город, время моего возвращения, и вообще, — кое о чем сообразить и подумать.

И он соображал, — не «инстинктом животного», а тем же своим мозговым аппаратом, которым соображают люди.

Как-то осенью, экстренное дело задержало меня в городе, и я вернулся на хутор на четвертый день после от'езда. Возвращаясь на хутор, я не рассчитывал на встречу меня Макбетом, предполагая, что он ждал меня накануне и, не дождавшись до ночи, ушел домой.

Но под'езжая к реке, я увидел своего друга на своем месте (не дождавшись меня накануне, он остался ночевать у моста).

Макбет встретил меня оглушительным лаем. Его радости не было предела. Трепет ожидания и радость встречи ключем рвались наружу. Вскочив в тележку, он дрожал всем телом, радостно урчал, толкал меня лапами и носом, и лизал мои руки.

Эта привязанность ко мне Макбета так понравилась моему ямщику, старому Хайрулле, что он повернулся ко мне лицом с козел тележки, погладил и похвалил собаку.

— Славный суббака, — хузяина любят!

В ответ на эту любезность, Макбет сочно лизнул в лицо Хайруллу.

Не ожидавший такого «поцелуя», татарин долго отплевывался и вытирал свое грязное из'еденное оспой лицо, еще более грязной красной тряпкой, называемой им «пулатками» (платком).

Возможно, что рассказанный случай встречи меня на мосту собакой покажется невероятным.

— Не поверим, чтобы голодная собака по два дня ждала хозяина в лугах и не ушла домой! Это — охотничьи басни.

Таким «Фомам неверным», отрицающим любовь собаки к своему хозяину, я рекомендую прогуляться днем, по Ново-Комиссариатской улице г. Казани, — до здания Совнархоза.

Против этого дома, на другой стороне улицы, они увидят, возле забора городского сада, маленькую мордастую лохматую собачонку, на двухвершковых ножках.

Кличка собаки отвечает ее росту, — «Кнопка», и цена собаки, по ее наружному виду, не выше двух копеек.

— Денежными знаками 1922 года.

«Кнопка», каждый день ходит «на службу»: в 9 часов утра провожает своего хозяина, техника В. Я. В-ва, в Совнархоз, лежит весь день на улице против входных дверей этого дома, в 3 часа дня, когда ее хозяин выходит на улицу, со своей службы (С переходом, в настоящее время, В. Я. В-ва на службу в Казанский завод № 40, «Кнопка» ежедневно сопровождает его к новому месту служения (в шести верстах от квартиры В-ва), ждет его на улице Пороховой слободы и возвращается с ним обратно домой.) , возвращается с ним домой в Архангельскую слободу г. Казани.

Макбет ждал меня летом в лугах — один день в две недели. Кнопка, ждет своего хозяина на улице ежедневно. Зимой мерзнет, в бураны ее засыпает снегом. Все эти невзгоды она терпит только для того, чтобы не разлучаться с своим хозяином и другом.

Макбет отыскивал живую и подавал убитую дичь, находил и приносил утерянные мной на охоте вещи, поименно знал моих служащих и приводил их ко мне, подавал сапоги, туфли, галоши, носки, шляпу, свою кормовую чашку, сумку, патронташ и другие охотничьи вещи и охранял их на охотах.

Всему этому — я научил Макбета. Но охранять имущество в моей квартире , по суткам ждать в лугах моего возвращения домой и, — я защищать нас от нападений не учил Макбета.

Случаю обращения в бегство теленка, — не придаю значения «спасения нашей жизни», но уверен, что если бы на нас напало какое-либо другое, более сильное животное, то Макбет бросился бы и на этого врага, желая защитить нас своею грудью.

С переездом поздней осенью с хутора на зимнюю квартиру в город, охоты Макбета прекращались.

Что же он делал в городе, — только ел, спал и иногда со мной гулял?

Не совсем так: он наблюдал наши домашние порядки, и ознакомившись с городской жизнью и людьми, меня крепко полюбил и мы с ним жили душа в душу.

Макбет знал в котором часу я выхожу из дома, и к четырем часам дня, обычному времени моего возвращения домой, ложился в передней у входной двери, ожидая меня.

К этому нашему обеденному часу возвращалась домой вся моя семья и другие жильцы дома. На их звонки, Макбет не реагировал, но когда я звонил (под ряд два раза), он узнавал мой звонок, радостно лаял и бежал в кухню звать горничную отворить мне двери.

Утром, когда я просыпался, Макбет подходил ко мне и я ласкал его, лежа в постели.

Вечером, после ужина, я занимался за письменным столом в кабинете. Макбет укладывался под столом, положив голову на ступню моей ноги. Я несколько раз менял положение ног. Макбет снова клал голову на мою ногу и так лежал до часу ночи.

Окончив работу я вставал из за стола. Макбет тоже поднимался с пола, потягивался и шел со мной окончательно спать в мою комнату. Перед сном, я гладил собаку и ежедневно давал ей кусок белого хлеба, иногда — сухарик, и он принимал эти «мелочи», как мою ласку.