Неизвестен Автор - Подводная охота (сборник)

Подводная охота (сборник)

Витольд Зубжицкий

ТРИ МЕСЯЦА ПОД ВОДОЙ

Из "Книги спортсмена-любителя"

Однажды ранним летним утром я шел по молу с маской и ластами в руках. Летом, когда в вечерних известиях прогноз погоды на следующий день предполагает ненастье, начинать нырять следует пораньше: утренние часы насыщены еще солнечным светом:

Обычно тучи заволакивают небо между восемью-десятью часами. Сопоцкий мол в это время густо облеплен рыболовами. Они часами, с пылом, достойным лучшего применения, караулят мелкую камбалу, которую ловят на мясо ракушек. Ракушки густым слоем облепляют сваи несколько ниже водяной линии. По просьбе моего знакомого, я нырнул за ракушками. Впервые я спустился под воду, обнимая руками сваю и скользя по ней все нпже, до дна. Добыв своему приятелю достаточное количество ракушек, я продолжал пользоваться этим способом ныряния уже исключительно с целью наблюдения. Правда, приходилось соблюдать осторожность: края ракушек очень острые, и порезать руки ничего не стоит.

Но все же в данном случае так нырять было удобнее - я имел возможность спокойно наблюдать. Солнце продолжало светить, и водную пучину буравили косые, световые полосы, быстро подгоняющие одна другую... Небольшие волны как бы Исполняли роль линзы, сосредотачивающей солнечные лучи. Один из таких лучевых пучков особенно ярко осветил подо мной дно, и я заметил отчетливый контур камбалы, неподвижно прильнувшей к грунту.

Я тотчас оторвался от сваи и направился к рыбе вниз головой. Каково же было мое удивление, когда, приблизившись, я обнаружил свою ошибку. Это была не камбала, а ее изображение; отпечатанное на твердом илисто-песчаном дне. Отпечаток был настолько отчетлив, что напоминал гипсовый слепок.

Это открытие толкнуло меня на дальнейшие поиски. Многократные ныряния подтвердили существование большого количества таких отпечатков, но самих рыб еще долго не удавалось обнаружить.

Как-то на фоне серо-желтого грунта мелькнул передо мной силуэт характерного плоского тела камбалы. Я отчетливо увидел пару вылупившихся на меня глаз. Я невольно протянул руку. Тотчас наступил "взрыв", который я уже наблюдал раньше; глаза заволокло клубами ила, поднявшегося со дна, и рыба бесследно исчезла. Загадка таинственных "взрывов" была окончательно разгадана.

Несколько лет спустя, когда я обладал уже "подводными легкими", упрощенным самодельным подводным аппаратом "акваланг", я попытался установить численность камбалы, населяющей песчаное дно. Я вбил колышек в морское дно и поплыл вдоль мола по прямой, считая по пути "взрывы".

Проплыв некоторое расстояние, я отметил конец подводного маршрута вторым колышком. Затем, зная положение колышков на дне, я без труда отмерил на поверхности мола расстояние, идущее параллельно подводному пути. Повторив неоднократно свой опыт, я убедился, что "пустынное" дно густо заселено: в среднем "взрыв" наступал через каждые 1,80 м.

Со временем я приобрел большой опыт в отыскивании рыб, великолепно применяющих мимикрию (маскировку). При желании я мог бы их буквально надевать на вилку. Однако величина встречающейся здесь рыбы была, как правило, не больше 15-18 см. Их ценность более чем сомнительна, и меня постоянно удивляет, почему разрешается сопацким и гдынским рыбакамудочникам вылавливать рыбу в таком большом количестве. Рыбакам эта ловля приносит, несомненно, больше удовольствия, чем пользы, а прибрежному рыбному хозяйству, несомненно, наносит вред.

...Такое же недоумение вызывали во мне успехи подводных охотников, а которых много пишется в иностранной прессе. Страсть охоты на рыб с гарпунами или пружинными подводными винтовками овладела всей Францией. Десятки тысяч любителей-ныряльщиков в плавниках носятся под водой вблизи скалистых берегов Средиземного моря. не пропуская ни одной рыбешки. Ежегодно устраиваются многочисленные "соревнования" на кубок городов, "чемпионаты" районов и округов, "чемпионат" Алжира и "чемпионат" Франции Победа присуждается тому ныряльщику, который в определенное время поймает наибольшее количество рыбы (по весу) и по особой "категории" соревнований самую большую по размеру. В результате такой истребительной охоты средиземноморское побережье Франции в послевоенное десятилетие было так опустошено, что стали раздаваться голоса, призывающие к созданию подводных парков-заповедников, где рыбешка не будет потревожена безрассудными охотниками, найдет удобные условия для развития, а редкие сорта рыб избегнут истребления...

Однажды я плыл в подводном мире над густой растительностью, струя воды от моего тела как бы в поклоне пригибала верхушки трав, а травы по бокам мягко волновались, точно их кто-то расчесывал гребнем. В одном месте .трава несколько поредела, и вдруг среди зеленых стеблей я увидел угря. :,

Он спокойно спал, улегшись на дне. Его змеиное тело свернулось в виде буквы S. Темный хребет ярко выделялся на фоне светлых и блестящих боков. Он показался мне дородным, взрослым самцом, длиной не менее метра.

На самом деле я понимал, что это оптический обман, вызванный преломлением лучей в воде. Длина угря была не более 70-80 см.

Я перестал двигать йогами и поплыл медленней. Когда плечи поровнялись с беззаботно спящим угрем, я внезапным движением руки схватил его за середину скользкого туловища, пальцы мои сомкнулись вокруг обтекаемого тела; сила удара вдавила его в песчаное дно, и вместе с угрем я прихватил горсть крупно-зернистого песка.

"Теперь ты в моих руках, - подумал я. - Выскользнуть тебе не удастся!".

Но я недооценил своего противника. Хотя я поплыл на спине как можно быстрее к берегу и изо всей силы сжимал пальцы, тело угря напрягалось с невиданной силой. Обруч из сомкнутых пальцев расширялся, когда угорь сжимался, и тело его наливалось, рука не успевала сжимать свою добычу, когда тело угря внезапно ослабевало. С каждым таким движением угорь отвоевывал какой-нибудь сантиметр и постепенно освобождался из объятий.

Пока я сжимал середину его туловища, он выскользал сравнительно медленно. Позднее ему помогали резкие движения уже освобожденного туловища, которыми он увеличивал "свободную территорию". Он наверняка успел бы удрать, если бы не та быстрота, которую придают опытному пловцу плавники: я сразгону ударился спиной о прибрежный песок. Это была последняя секунда. Я приподнялся, сел и замахнулся над головой угрем, которого держал уже за хвост (здесь хвост - понятие относительное, напомнившее, кстати известную шутку: "Есть ли у змеи хвост? - и ответ: юлько он!") и швырнул далеко от себя. Кто пробовал ходить в воде в плавниках, тот знает, как этот неоценимый в плавании реквизит затрудняет такое простое занятие, как передвигать ноги. Не теряя времени, не меняя позы, я освооодил ступни и помчался к отдаленному на несколько метров берегу.