Григорий Лапшин - Автостопом через Африку

За ночь поезд делал несколько остановок. Пассажиры выходили из вагонов на песок, разминали конечности, совершали молитву и другие естественные надобности души и тела.

Песок под ногами, после бури, казался очень твердым — ноги стояли как на асфальте — все рыхлые песчинки сдул ветер

Абу-Хамед. — Автостопом через Сахару. — Атбара. В гостях у таксиста.

— Наша жизнь в северном Судане. — В Хартум по асфальту.

В шесть утра поезд остановился в Абу-Хамеде. За окном висел густой туман из мельчайшей пыли. Еле-еле виднелись из коричневой мглы разлапистые ветви финиковых пальм.

Я не проспал остановку только потому, что мой желудок стал все же протестовать против нильской воды. Тихонько разбудил Сергея и мы покинули спящий вагон, даже не попрощавшись со спящим египтянином и проводником. Нашего бегство в песчаную мглу никто не заметил, поезд подудел ушел в Хартум. Утром, наверное, решат, что белых туристов кто-то похитил… «Судан — очень опасная страна!» — напишут потом во всех путеводителях.

Завтракать пришлось таблетками активированного угля, запивая их все той же нильской водой. Медленно, уберегая желудки от резких движений, дошли к девяти утра на центральный рынок Абу-Хамеда. «Сук-шабиль» по-судански, представлял собой длинные ряды магазиновскладов, возле которых разгружались грузовики, ослы и верблюды из окрестных деревень.

Здесь же находился и базар-вокзал, где люди договаривались о подвозе за деньги. Местный банк так же не принимал доллары к обмену, так что мы сами не могли купить себе даже газировки.

Обменять бутылочку воды на советские деньги торговец отказался, я решил, что он вообще не знает о существовании каких-либо других денег, кроме суданских. Пришлось довольствоваться водой из кувшинов, и чаем, которым нас угощали любопытные арабы.

Чай в Судане очень густой, крепкий и сладкий, разливается очень маленькими порциями.

Продавцы чая — добрые суданские тетушки в пестрых разноцветных халатах — целый день они сидят на солнцепеке, помахивая веером под специальной жаровней с углями. Сверху, на горящих углях, непрерывно кипит алюминиевый чайник. Воды в нем немного. Рядом стоит ящик, на нем в стеклянных банках компоненты чая — серый липкий сахар, чай черный, чай зеленый, чай-каркаде, называемый у нас «суданская роза». Когда появляется клиент, тетушка набирает в ситечко по щепотке из каждой банки и льет струю кипятка через ситечко в маленький стакан. Сколько стоит чай не помню, но если попросить, то тетушка с удовольствием угощает нас бесплатно.

Из расспросов выяснилось, что ближайший поезд из Каримы будет через три дня. Но мы ведь специально сошли с поезда, чтобы дальше ехать автостопом! Огромные старые грузовики в Судане называются «лори». Собственно, от родного грузовика у них только мотор и шасси.

Кабина и кузов срезается, надстраивается в ширину и высоту, с тем, чтобы уложить максимально возможное количество груза и людей. Загружается такой лори несколько дней, потом десяток богатых пассажиров набивается в кабину, кто поскромнее, за меньшую плату садятся на крышу кабины, поверх грузов и даже цепляются за стенки. Специальный человек руководит процессом подсадки-высадки и собирает деньги за проезд. Непременный атрибут такого лори в Нубийской пустыне — верблюжья шкура с водой, привязанная к борту снаружи грузовика. Шкура не герметична, в процессе езды вода сочиться сквозь поры и охлаждается ветром по все тому же принципу, что и «питьевые кувшины».

Ближайшие такой лори-такси будет загружаться сегодня от здания таможни.

Пока же, заполняя время, ходим поочередно на Нил, собираем финики, пьем чаи, общаемся с местными жителями.

Только в Абу-Хамеде я увидел настоящую мощь Великого Нила, не сдерживаемую никакими ГЭС и плотинами. Ширина реки была несколько километров. Коричневый поток стремительно проносил мимо обломки деревьев, целые плавучие острова мусора. Даже у берега течение было настолько стремительно, что я сравнил бы его с Баксаном в Приэльбрусье. Только вода была мутно-коричневого цвета, у кромки берега осаждались метровые слои принесенной плодородной грязи.

Вот к берегу подъехал ослик с тяжелыми мешками. Мешки перегрузили в дюралевую лодку, взревел японский мотор YAMAHA, лодку оттолкнули с грязи и она … еле-еле двинулась против течения, я легко мог обогнать шагом работающий на полную мощность двигатель. Вот это течение!

— Можно ли здесь купаться? — Спрашиваю мальчика, погонщика ослов.

— Нет-нет. Очень опасно! — Замахал руками абориген.

— Почему? Течение?! — Показываю жестами плавание.

— Крокодил! Вон на том острове… в этом году уже двоих людей утащил. Очень опасно!

Интересно, какой же мощности должен быть плавательный аппарат у крокодила, чтобы доплыть до того острова при таком течении?! Вот бы его сфотографировать!

И все же, как-то они купаются в такую жару?! Ага, вот один человек скинул рубаху, оставшись в просторных арабских штанах он забросил в реку разрезанную канистру на веревке.

Веревка сразу натянулась так, что вздулись вены на черных мозолистых руках. С трудом вытянув канистру на берег он с блаженством выливает на себя ее содержимое — кайф! И крокодилы не страшны!

Вот другой мальчик привел осликов-водовозов. У одного осла на спине уже знакомый бурдюк из верблюжьей шкуры, а у другого — разрезанная автомобильная камера. Все той же канистрой на веревке оба осла загружаются водой и медленно отправляются к уличным кувшинам. В награду за труд ослики тоже получают порцию воды и стебли сахарного тростника.

К полудню на сук-шабиль приехал на полицейской машине местный шериф. Он предложил нам прокатиться в участок. Почему бы и нет? Вдруг там найдется холодильник с чистой водой!?