Алёна Борисова - Раскрадость. Издание для досуга. Книга-раскраска. Сборник добрых воспоминаний бабушек и дедушек

Росли дети, появились внуки, а затем и правнуки.

На пятидесятилетнем юбилее моя бабушка спросила бабу Аню:

– Мам, ну сколько же тебе на самом деле лет?

– Пятьдесят, – ответила та.

– Как? Ведь это мне уже пятьдесят!

А прабабушка улыбнулась, как может улыбаться только настоящая женщина.

Я родился в 1952 году в Магадане. Я – профессиональный музыкант.

Окончил музыкальную школу и Магаданское музыкальное училище. Мне был двадцать один год, когда меня пригласили работать в Государственный фольклорный чукотско-эскимосский ансамбль. Я по профессии баянист, а в ансамбле на бас-гитаре играл. Где только не были: гастролировали по всем республикам СССР!

И за границей даже играли: в Польше, Венгрии, Чехословакии. Очень интересно было, нас везде хорошо принимали, на мероприятиях было много зрителей. Будапешт мне очень понравился, Питер и Москва тоже. В Магадане и Якутии были с концертами для местного правительства. На одном из них даже присутствовал Косыгин – один из ближайших соратников Брежнева. В Москве участвовал в концерте на Олимпиаде на одной сцене с Райкиным, Пугачёвой, такими коллективами, как «Жук», «Лезгинка». Общался с этими артистами.

Крутился, как мог. В молодости с друзьями икру красную добывали: чистили, солили, коптили, а потом задорого продавали. После польской косметикой приторговывал. В Питере по знакомству брал, когда на концерт ездили, а у себя в Магадане продавал. Жене доставал духи французские «Наполеон». Взял тогда в кредит на год дефицитный стереомагнитофон и цветной телевизор. В Магадан же все дефицитные товары завозили только летом на пароходах.

Позже я поехал в отпуск погостить к другу в село, да там и остался работать в совхозе-ферме рабочим. Очень я люблю лошадей. Проработал там около пяти лет. Сажал картошку, ухаживал за скотом: свиньями, лошадьми, коровами, птицей, овцами. Но не сработался со старшей фермершей и переехал в другой район. Работал зимой скотником, а летом пастухом в совхозе пять лет. После уехал в другой поселок и там работал ещё восемь лет пастухом. Нанимался в частные дома. Платили по тем временам хорошо: по 200 рублей в день, да ещё и кормили. Но работа тяжёлая. В любую погоду надо в поле со скотиной.

А потом со мной случилось несчастье. И хожу сейчас потихоньку на протезах с палочкой. В магазин хожу, товарищам помогаю. Мне здесь нравится, в этом доме-интернате. Только свободы не хватает, режим надо соблюдать, и отбой рано, а я люблю допоздна телевизор смотреть. Приходится смотреть в наушниках. Ещё хочу квадроцикл купить, ресивер, интернет провести и найти себе бабушку. Надеюсь на лучшее. Я два раза был женат, у меня трое детей: две дочери и сын. Дети сейчас на Севере живут. Съездить бы к ним хоть на один день.

Я родом с Елатомского района, знаешь – Елатьма? Вот я там родилась в 1927 году. Четыре нас сестры было, я самая старшая. В школу я ходила три года.

Отца на войну у нас взяли прямо с первого дня. И меня тоже на войну взяли, когда мне было всего четырнадцать лет. Отца – в сорок первом, а меня в сорок втором. Ничего я не помню: нас взяли, повезли, привезли в какой-то дом, много нас было. Всё забыла… Работали мы, кто что делал.

А потом война кончилась, домой пришли. На торф поехала работать и так три года трудилась. Траншеи копали, торф. Лопаткой с перекидкой. А потом уехала в колхоз работать дояркой. Норма была двенадцать штук в день. А после вербовщик приехал с Москвы. А мы девочки ещё молоденькие были. Я даже нынче ночью не спала и вспоминала, как же моя улица называлась, на которой я в Москве прожила пятьдесят шесть лет. И так и не вспомнила. Вот у меня там есть документы все, завтра погляжу, найду. Забыла, какая улица… Ну что, девяносто лет почти. А так у меня с головой всё замечательно, всё нормально. Только вот память.

Мы завербовались в Москву в 1951 году. Сами так захотели. Ведь в деревне куда мы? Что я с тремя классами, куда пойду? Меня, правда, тогда не отпускали охотно, я ведь дояркой была. Но всё-таки отпустили, дескать, в колхозе есть кому работать.

Завербовались в Москву, и я попала знаешь куда? Асфальтировать дороги. Это лопаткой всё, машин ведь не было. Мужики-то борты ставят, бывало, в Москве по улицам, а мы асфальт. Привезут, навалят асфальт, а мы лопатками. И я отработала тридцать пять лет, до пенсии как раз. Заработала хорошую пенсию, я и сейчас хорошо получаю.

Ещё замуж там вышла. Мы в общежитии жили, и познакомилась с москвичом там. Тогда какая свадьба? Тогда ведь бедно было. Муж работал сперва на заводе в Москве. Жили в Перово. Работала я, забыла, как называется район, но тут же прямо, рядом. В этом районе был завод «Серп и молот», прямо около нас был завод. Курский вокзал там недалёко.

Нам квартиру-то наметили. Мне сперва дали квартиру одной, на асфальте-то. А потом стали дом строить двенадцатиэтажный. А муж-то работал у меня на заводе, я ему говорю: «Витя, пойдём к нам работать, нам с тобой дадут одну квартиру на двоих, двое же работают. А если я одна буду работать, – говорю, – то одну комнату дадут и всё. Квартира на две семьи. Давай так сделаем». Решили посоветоваться с его родителями, говорим, мол, так и так. Те нас поддержали. И он ушёл с завода, к нам пришёл работать. Я асфальт клала, а они, мужики, борты ставили. Так вот и жили… А квартиру дали. У нас дом двенадцатиэтажный, мне дали на одиннадцатом этаже.

Потом я отработала до пенсии и летом поехала к матери. Всё лето провела у матери в Елатьме: в деревне у нас дом был, там мать жила и младшие сестры. А потом вернулась я в Москву, а мне все подруги говорят: «Танька, иди работать». И я пошла. Нашла Московский энергетический институт в Москве, устроилась санитаркой. В четыре утра встану, пойду на первую электричку. Сяду, а там две остановки – и вот моя работа. Я уже в полдесятого заканчиваю – уберусь там и домой или по рынкам. И так ещё двадцать лет.

В семьдесят пять лет я закончила работать. Не думала, что столько времени пройдёт. Я работать любила. Я не любила вот так, когда, глаза вылупив, стоишь. А другие придут, школу закончили и приехали в Москву поступать в институт и работать. У нас в общежитии давали хорошо работу. Они поработают, бросают лопатки, встанут и в носу ковыряют. А я на них прикрикивала: «Вы что пришли сюда, в носу ковырять? Видите, сколько кучек у нас впереди, их надо все укладывать, быстрее надо». Я их всех погоняла. Я не люблю так.